Между жизнью и жизнью

Нет ничего приятнее для женщины и ничего противнее для мужчины, чем утро после горячей ночи. Женщина порхает как бабочка, суетиться на кухне, звонит подругам, чтобы передать им интонациями в голосе своё состояние, и чтобы «они неудачницы завидовали». А мужчина просыпается с мыслями о работе, о проблемах. Ему‑то надо быть сильным и строгим, ни в коем случае не демонстрировать свою удовлетворённость, да и вообще демонстрация чувственности и эмоций, как‑то традиционно не мужское занятие. А может напрасно? Может это и вынуждает мужчин умирать раньше женщин.

Как бы то ни было, Сэм и без этого не особенно откровенничал с женой, и не часто она видела на лице его какие‑то чувства, только серьёзную и холодную маску уважаемого адвоката, которую он снимал крайне редко, или, точнее сказать, вообще не снимал. Лишь раз или два в неделю она имела удовольствие насладиться живым и настоящим Сэмуэлем. Таким, каким он был десять лет назад в период их знакомства, свадьбы и начала совместной жизни. Она с нетерпением ждала его дома, когда он говорил, что заедет по дороге в магазин купить что‑нибудь из еды. Она‑то знала, что под этими словами он подразумевал покупку чего‑нибудь не совсем нужного и пива! Сюзанна обожала пиво, которое покупал её муж, не потому, что оно было вкусным, она даже не пробовала его, а потому, что оно возвращало ей прежнего Сэма, того парня, в которого она без памяти влюбилась когда‑то. И вот как раз вчера был такой день, и сегодня такое счастливое утро для Сюзанны и такое отвратительное для Сэма.

 

Услышав жизнерадостную суету на кухне за пару минут до омерзительной мелодии будильника, уважаемый адвокат очень нехотя и неуклюже оторвал себя от постели и, сунув ноги в мягкие домашние тапки, шаркающей походкой и с абсолютным безразличием на лице, понёс своё бренное тело в ванную комнату. Проплывая мимо кухни, он увидел Сюзанну, готовящую завтрак и что‑то напевающую себе под нос. Соотнеся свой абсолютно непрезентабельный вид с абсолютно художественной внешностью жены, адвокат поспешил выйти из поля её зрения и неловко, но сохраняя конспирацию, ввалился в ванную. Чистя зубы и приводя себя в порядок, Сэм попытался в который раз спросить у стеклянного визави о смысле собственного бытия, но состояние его настолько не соответствовало интеллигентной кондиции, что от философской беседы он воздержался.

На тарелке уже остывал бекон с яичницей, когда он появился на кухне. Сюзанна сидела за столом, как бы, не замечая мужа, листала журнал. Однако, не выдержав, она бросила ему что‑то вроде «Ну где ты ходишь?», и продолжила вдумчиво читать какую‑то, наверняка бессмысленную, женскую статью. Сэмуэль, не скрывая сонного состояния, занял своё место за утренним столом. Поглядывая то в окно, то на жену, он с неподдельным удовольствием поедал горячую и аппетитную яичницу с хрустящим беконом. Облизнув вилку по окончании трапезы, Сэм на пару секунд сделал потерянное выражение лица, после чего нехотя поднялся из‑за стола, поблагодарил Сюзанну за, как всегда, превосходный завтрак и уже направился было к двери, но был остановлен резким и твёрдым вопросом жены:

– Как дела? Всё хорошо?

– Да, всё нормально… – пробормотал Сэм, всё же остановившись и повернувшись в сторону Сюзанны.

Общение Сюзанны и Сэма было таким, что любой даже самый невинный и обычный вопрос всегда невольно приобретал какой‑то подтекст и заставлял не просто отвечать на него, а думать по поводу того, с какой целью он был задан. Это, конечно, плохо, когда супруги ведут себя как шахматисты. Наверное, это уже не любовь…

Сделав Сюзанне абсолютно искренний и заслуженный комплимент по поводу её обаятельной внешности, Сэм направился в спальню одеваться. Иногда у него было такое неприятное ощущение ненависти ко всему прекрасному, что его окружало. Как будто жизнь это алкоголь и он так много выпил, не закусывая, что теперь его тошнит. И вроде ничего такого в его жизни не было, да и добрая её половина только ещё предстояла, но «тошнило» его последнее время всё чаще. Как будто душа предчувствовала что‑то, подготавливала себя к переходу на какой‑то новый уровень, что ли. Вот и сейчас, надевая свой дорогой костюм, Сэм чувствовал какую‑то душевную тошноту и омерзение от всего этого порядка и гармонии. Одевшись, он посмотрел на себя в зеркало маникюрного столика жены и, глубоко вздохнув, как в последний раз, вышел в коридор. Сюзанна ждала в прихожей, чтобы как обычно проводить мужа на работу. Лицо её выражало то расслабленность, то какую‑то настороженность. Она была не менее загадочной, чем Сэм.