Молчание Соловья

Лещинский был худ, стремителен и порывист, а движения его и походка настолько легки, что казалось – основные усилия он прилагает главным образом лишь для того, чтобы не оторваться от земли и не воспарить на невероятной высоте. Его манера одеваться и стиль поведения всегда были в моде у молодых мужчин, а фирма, производящая часы «Фрэнк Миллер» сэкономила огромные деньги на рекламе во всем регионе, потому что «Фрэнк Миллер» носил сам Лещинский.

Как‑то раз, выступая на одном из городских телеканалов, Лещинский упомянул, что в юности не пил пива, да и сейчас не особо жалует этот напиток. В народе поговаривали, будто вслед за этим значительная часть подростков Нурбакана перешла исключительно на лимонад, что поставило на грань банкротства региональное торговое представительство одной крупной пивной марки. Другая показательная история была связана с изданием ежегодно обновляемого справочника «Лицо бизнеса», в котором опубликовали биографический материал о Лещинском и несколько фотографий из его личного архива, среди которых были армейские (Лещинский сдает зачет по стрельбе. Лещинский выполняет упражнения на брусьях. Лещинский готовится спрыгнуть с парашютом). После этого военкомат, уже несколько лет подряд недовыполнявший план по призыву, был взят в плотную осаду мальчишками, для которых служба в армии стала пределом юношеских мечтаний. Они хотели быть похожими на Лещинского: также метко стрелять и лихо разбивать ладонью сразу несколько кирпичей.

В то время, когда вся чиновничья номенклатура меняла теннисные ракетки на белые балахоны для занятия дзюдо, в Нурбакане началось повальное увлечение снукером. И нет особой нужды объяснять – почему.

Однажды спортивный комментатор одного из специализированных изданий Даша Кикс в своей статье под заголовком «Дуэт коварства и изящества» написала: «Вадиму Лещинскому удалось сделать с помощью бильярдного кия то, что сделала в свое время с помощью скрипки Ванесса Мэй – придать своей игре глубокую чувственность на грани эротизма. И если вспомнить досужее утверждение о том, что многие женщины считают главным сексуальным органом мужчины его интеллект, то Лещинский сумел использовать снукер – игру джентльменов и аристократов – как веский аргумент в пользу этого утверждения на все сто пятьдесят процентов».

Говорят, что именно после знакомства с публикацией Даши Кикс оперная мега‑звезда Princess изменила график своего мирового турне и приехала в Нурбакан, где в тот момент проходили встречи по снукеру. Она расположилась в ложе для VIP‑персон, окруженная переводчиками и телохранителями, и с непроницаемым лицом следила за игрой Лещинского: как он, весь в черном, медленно ходит вокруг стола, прищурившись, оценивает расположение шаров, или сидит в стороне, ерошит на макушке волосы и пьет минеральную воду маленькими глотками, слегка морща нос от шипучих пузырьков.

И лишь в те моменты, когда он склонялся над биллиардным столом, целясь кием в биток, и рука его мягко ложилась на зеленое сукно, обуревавшие Princess чувства выдавали себя легким трепетом ее ноздрей и чуть более нервным стряхиванием пепла с сигареты прямо на паркетный пол.

После игры их представил друг другу личный пресс‑атташе Princess, хорошо владевший русским языком. Лещинский в легком наклоне поцеловал певице руку, а та, ничуть не смущаясь, ответила ему тем же и произнесла своим неподражаемым виолончельным голосом: «Такие руки нужно ваять». Пресс‑атташе перевел Лещинскому ее слова. Миллиардер ответил: «Завтра же позвоню Церетели».

В течении трех следующих дней Лещинский и Princess в сопровождении невозмутимого пресс‑атташе прогуливались на яхте миллиардера, наслаждаясь видами Реки и ее берегов, беседуя об искусстве, большом бизнесе, спорте и прочих утонченных вещах, угощаясь шампанским и загорая в шезлонгах на верхней палубе. На четвертый день в Нурбаканском аэропорту приземлился личный самолет певицы. Лещинский провожал ее, стоя у трапа. Princess нежно поцеловала его в трехдневную щетину, произнесла на своем родном языке: «Прощай, мой черный фламинго» и улетела в облака. Последняя ее фраза осталась без перевода.

Они расстались с той же видимой легкостью, с какой и сошлись.

Несколько недель спустя весь мир был шокирован печальным известием об автокатастрофе, в которой трагически погибла оперная мега‑звезда Princess. Однако одно из зарубежных и не очень читаемых изданий осмелилось опубликовать статью о том, что подлинной причиной смерти певицы стала якобы передозировка наркотиков. В статье содержались и намеки на то, что столь пагубное пристрастие одолело певицу после одной любовной и весьма темной истории, случившейся с ней во время поездки в Россию, и было отчаянной, безуспешной попыткой выйти из жесткой депрессии. Но публикация эта так и осталась практически никем незамеченной.

Будучи столь же привлекателен, сколь и недоступен для уз Гименея, Лещинский до сих пор не обзавелся семьей и детьми, и это было предметом живейшего обсуждения на страницах светской хроники; тем более что являл он собой пример человека весьма увлекающегося и ценившего в женщинах одному ему понятные особенности. И хотя увлечения эти скрыть было сложно, даже самые прожженные папарацци не рисковали придавать широкой огласке очередную лирическую историю миллиардера и обсуждать публично связанные с нею подробности.

Время шло, а марш Мендельсона не звучал. На светских тусовках и иных мероприятиях глава Корпорации по‑прежнему появлялся исключительно в сопровождении своей старшей сестры Катерины – женщины неброской внешности, незамужней, тихой, спокойной и молчаливой. И постепенно все свыклись с мыслью о том, что Вадим Александрович Лещинский женат исключительно на своем бизнесе, и что единственным плодом этой взаимной любви так и останется уникальная по своей живучести, конкурентоспособности, прибыльности и влиятельности финансово‑промышленная корпорация «Элефант».

Уже долгое время Корпорация находилась в полосе особого финансового расцвета и приносила региональной и городской казне немалые доходы в виде налоговых отчислений. Щедрый меценат и спонсор, Вадим Лещинский содержал школы и детские сады, помогал больницам и библиотекам, принимал на свой счет огромные расходы по реставрации уникальных объектов культурно‑исторического наследия. Он строил дороги, мосты и детские санатории. Его баловала вниманием деловая и общественно‑политическая пресса. Казалось, для Лещинского нет ничего невозможного. Он крепко держал в руках основные финансовые потоки всего региона, а что касается Нурбакана, то этот город попросту лежал у его ног.

Но в последнее время что‑то разладилось в этом гигантском механизме, какая‑то невидимая червоточинка стала разъедать его изнутри. Еще текли щедрым потоком баснословные прибыли, еще блистал на своем финансовом Олимпе недосягаемый для мирских сует Великий и Ужасный…

Но словно холодная, тревожная тень легла на все это великолепие. С каждым днем тень становилась плотнее, как будто постепенно и необратимо приближалось загадочное, непостижимое Нечто, пока еще невидимое глазу, но все больше и больше заслоняющее дневной свет.

 

Глава 5. Пожар в небоскрёбе

Глаза в глаза