Моё сердце в тебе бьётся
Как итог, остаток конфет съели без меня. Пока я на следующий день была в гостях у Аньки, к маме зашла какая‑то женщина с работы и она решила ее угостить моим подарком. Конечно, я обиделась, но слова не сказала, правда, все равно за надутые губы получила от матери полотенцем по спине.
Но дарителю «спасибо» сказала. Написала Тайному Поклоннику целую простыню, сердечно поздравляя его с наступившим Новым годом, и рассыпалась в благодарностях за дорогой и редкий в зимнее время подарок.
И ничего…
Прочитал, но не ответил.
И я места себе не находила, хотя еще несколько раз пробовала пробиться через очевидный игнор, но тщетно. А последние три дня выходных номер абонента «Тайный Поклонник» и вовсе был выключен. И я поняла, что мне дали отставку. Как итог – каникулы прошли мимо меня. Даже аппетит пропал, да и с девчонками мне уже не было так интересно общаться, как с Ним. К тому же на уме у Аньки, Насти и Соньки теперь были одни мальчишки, косметика, тряпки и выпускной бал, на котором все три планировали дать сорвать свою вишню. Я же от этих планов приходила в тихий ужас и искренне верила, что мой первый раз будет только после свадьбы и обязательно с тем самым… самым лучшим и не таким, как все! А пока я даже не понимала, о чем таком толкуют девочки. Ну какая такая любовь и страсть? Боже правый!
И в школу я снова шла как на каторгу, зная, что где‑то в этих стенах учится тот, кто больше не хочет со мной общаться. Не хочет желать мне доброго утра и сладких снов. Ничего больше не хочет. И дни тянулись бесконечной резиной – хмурые, скучные и ненастные.
В конце недели я стояла на большой перемене в столовой и бездумно разглядывала ассортимент выпечки у большой витрины, вообще не понимая, зачем тут обосновалась и почему. Наверное, это мышечная память меня сюда привела. Только вот есть не хотелось, а телефон по‑прежнему молчал как партизан.
– Что зависла, Княжина? – вздрогнула я от ядовитого голоса Соболевского. – Гадаешь, куда состояние в три копейки потратить? Или ты так, только понюхать пришла?
Я подняла на него глаза и попыталась рассмотреть агрессора, но поняла, что там нет для меня ничего интересного. Пустышка. Дырка от бублика, который мне не по карману. И пусть он весь одет с иголочки, в модные тряпки и стильные кожаные ботинки, он все равно останется для меня дешёвкой.
– Ого! Это, что ли, в мою честь у тебя глаза красные? Напрасно, мне насрать. Или нет? Постой, – призадумался будто и постучал указательным пальцем по нижней губе, – а‑а‑а, так это тебя твой хахаль бросил. Да? Да! Ну вот, а ты говорила, он не такой, как я, – и хохотнул от души, сверкнув идеальной белозубой улыбкой, – а оказывается, у нас много общего, мы оба от тебя, мягко говоря, не в восторге. Прямо братья‑близнецы, как посмотреть.
И рассмеялся от души, подзывая к себе буфетчицу.
Я же только торопливо вытерла слезу со щеки и развернулась, чтобы уйти, но тут же была остановлена Соболевским, что схватил меня за запястье и потянул на себя.
– Тебе губозакаточную машинку или булочку, Княжина? Подумай хорошенько, прежде чем отвечать, ибо это твой последний шанс на счастье.
И вновь глаза предательски налились слезами, я опустила веки вниз, и одна соленая капля сорвалась с ресниц. Зло отерла ее и с вызовом уставилась в черноту взгляда своего персонального мучителя.
– Мне, пожалуйста, если можно, мир, в котором нет тебя. – Затем выдавила из себя улыбку на миллион, отсалютовала ему двумя пальцами, выдернула руку из его хвата и пошагала на выход из столовой, чувствуя себя полностью раздавленной.
А уже вечером, сидя на подоконнике и полируя взглядом морозные узоры на старенькой оконной деревянной раме, я вздрогнула от громкого звука входящего смс‑сообщения. Поджала губы, но к трубке не бросилась, как было бы еще вчера или неделю назад. Сегодня слова Соболевского больно изрезали душу, потому что до тошноты были похожи на правду.
Вот только хватило меня ненадолго. Уже минут семь спустя я смотрела в экран телефона и вытирала очередную предательскую слезу:
«Я облажался, да?»
И мне хотелось орать: «Да!» – на всю вселенную, только вот не вышло. Я не понимала, что это было, но я не хотела заканчивать эту переписку. Он стал мне другом. И точка.
Я: «Я решила, что ты наигрался».
Написала честно, а потом нервно прикусила костяшку указательного пальца.
ТП: «Просто я подумал, что это общение приведет нас в никуда».
Я: «Вот только ты у меня забыл спросить».
ТП: «Простишь?»
Я: «Нет, буду помнить вечно. И в следующий раз уже не отвечу».
ТП: «Я учту».
Вы скажете, что я сильно легко сдалась, но ведь и случай у нас неординарный. Ну кто в современном мире дружит вслепую по переписке? А я дружила, и мне, черт возьми, все нравилось! Лучше так, чем в полном одиночестве.
Так и полетело время. Вот уже и десятый класс закончился, и наступили каникулы, а там уже двадцать пятое августа и мой день рождения. В этот год к бабушке я не поехала, осталась дома, так как мама почти все время была в больнице с отцом, которого упекли на очередную плановую терапию. А подъезды же кому‑то надо мыть.
За этим делом я и отметила наступление своего семнадцатилетия. А вечером мне доставили огромный букет чайных роз и здоровенного плюшевого зайца. Мать опять причитала, а я была рада, что мои подарки не сможет смолотить вдруг пришедшая в гости мамина знакомая.
«Спасибо за поздравление! И за подарок! Но как ты узнал?» –
тут же настрочила я сообщение своему Тайному Поклоннику, и ответ прилетел незамедлительно.
ТП: «Я про тебя знаю всё, Алёнка».
Я: «Ты меня пугаешь».
ТП: «Я сам себя пугаю».
Я: «А твой день рождения когда?»
ТП: «Первого января».
Я: «Почему раньше не сказал? Ах, ты… козерог! Вот ты кто!!!»
Но в ответ получила только кучу смеющихся смайликов и трогательное:
«А ты моя дева».
И снова переписки до глубокой ночи, обсуждение взахлеб всего, что только можно, и мои провальные попытки узнать о Тайном Поклоннике хоть крупицу конкретики. Имя, фамилия, адрес, какой класс? Ничего! Я знала только день его рождения и то, что он самый лучший собеседник на земле.
Так и наступил декабрь последнего учебного года, а за ним снова подкрался очередной Новый год. И я решила сыграть ва‑банк. Поставила жесткое условие, хотя и точно знала, что в случае его несогласия никогда не смогу отказаться от этого общения.
