Моё сердце в тебе бьётся

Пока моя мама, добрейшей души человек, не отодрала меня с ненавистного мальчишки, а потом и не отчитала прилюдно.

До конца лета, а это почти целую неделю, я, как и остальные девочки, была под домашним арестом. И все по вине злобного гоблина Соболевского. Гори он в синем пламени! И этот засранец, пока я с тоскливым видом сидела на балконе, намеренно целый день мозолил мне глаза во дворе. Иногда взбирался на «ракету» и, смотря прямо на меня, поедал аппетитный рожок клубничного мороженого.

Как будто знал, что именно это лакомство является моим любимым.

Ох, в эти мгновения ненависть моя достигала апогея!

Но все эти мои страдания меркли на фоне того, что я узнала накануне своего первого учебного года.

Оказывается, я буду учиться с Соболевским в одной школе. И что всего хуже – в одном классе.

– Нет! – ревела я, со всей дури врезаясь маленькими кулачками в подушку, а смех подлого гаденыша звенел в моей голове.

Как следствие, первого сентября всю линейку я стояла с опухшими и заплаканными глазами.

И без одного бантика.

Его сорвал проходящий мимо дьявол во плоти и нагло усмехнулся:

– Привет, неудачница!

Если бы не мерзкий издевательский голос, то я бы его даже не узнала. Исчадие ада умыли, приодели в модный костюмчик и белоснежную рубашку, а еще состригли длинные чернявые вихры. Почти нормальный ребенок, если посмотреть со стороны, но я знала его гнилую суть. Вкусила ее сполна! Поэтому тут же вернула ему «любезность».

– Иди к черту! – зашипела я.

– Я с ним живу. – И его звонкий смех зазвенел в гулком холле школы и навсегда отпечатался у меня в воспоминаниях как самый мерзкий звук под аккомпанемент расстегиваемой молнии его рюкзака, в который он со злорадством запихивал мой белоснежный парадный бант.

Ненавижу!

 

Глава 2 – Пломбир

POV Алёна

Годы ада, насмешек, унижения и боли. А еще слез, что почти всегда проступали на моих глазах после стычки с ненавистным мне одноклассником и по совместительству соседом. И да, я прошла через все, что только можно было пройти.

И пресловутое дерганье за косички уже не казалось мне катастрофой, а реально стало наименьшим из зол.

Нет, не подумайте, сначала все было чинно и почти благородно. Соболевский сам вызвался сесть со мной за одну парту, что было для меня полной неожиданностью. Да, я сопротивлялась, но Марина Васильевна, наша первая учительница, так грозно посмотрела на меня, что в итоге я стушевалась и, кроме жалкого: «А может, не надо?» – больше ничего и не сказала. Благо сидели мы вместе недолго.

В первую же неделю обучения Соболевский зловещим шёпотом сказал мне посреди урока следующее:

– Княжина, по твоим волосам ползет здоровенный волосатый паук!

Естественно, я тут же подскочила на ноги и начала с диким визгом себя отряхивать под истеричный смех Соболевского, а потом и всего класса. Я орала как резаная, умоляла снять с меня ужасное насекомое, вертелась, крутилась, тряслась, как Каштанка, но получила только грозный окрик Марии Васильевны сесть на место и прекратить балаган.

Я не села, а только горько разревелась, не найдя помощи ни у кого из окружающих, а потом наотрез отказалась слушать урок рядом с невозможным мальчишкой, что планомерно продолжал отравлять мне жизнь. Именно таким образом моих родителей впервые вызвали в школу.

Видите ли, это у меня плохое поведение.

Видите ли, это я нарушаю дисциплину.

Видите ли, это я не умею себя вести.

Стыд и позор. Дочка библиотекаря и учителя музыки ведет себя неподобающим образом!

Клянусь, я пыталась оправдаться, но мама и папа только грозно смотрели на меня и качали головами, однако все же попросили отсадить меня от Соболевского как можно дальше.

– Дурная кровь, – поджимая губы, говорила отцу мама.

– Да и воспитание там оставляет желать лучшего! Нечего нашей Алёнушке сидеть с этим мальчиком. Не сегодня‑завтра он пойдет по стопам своего отца и станет отпетым хулиганом, – согласно кивнул отец.

А мне хотелось вопить во всю глотку, что Никита Соболевский уже им стал – хулиганом, пакостником и шкодником! В общем, нехороший человек! Редиска!

Вот только то, что меня отсадили от Соболевского, никак не помогло мне скрыться от его нападок и плоских шуток.

Две четверти этот ненормальный изводил меня.

На физкультуре было хуже всего. Я была самая маленькая и худенькая из девочек, а еще немного неуклюжая, поэтому даже элементарные упражнения давались мне с трудом. Так что, как вы понимаете, подлому змеенышу доставляло особое удовольствие глумиться надо мной: ставить подножки, толкать и, самое эпичное, изображать пукающие звуки, когда только я одна выполняла какое‑то упражнение.

И это было ужасно!

Я краснела, начинала оправдываться, а потом, не выдерживая смеха стаи гиен, убегала вся в слезах в раздевалку.

Единственное, что у меня получалось безукоризненно, так это бегать. И только этим, а еще похвалой от учителя я хоть как‑то компенсировала свои обиды.

Таким образом, до зимних каникул несчетное количество раз меня дергали за косички и воровали бантики, задирали юбку, прятали мою сменную обувь и портфель, а один раз даже перечеркнули все имена на тетрадках, заменив их ненавистным мне словом «неудачница».

И каждый божий день я ходила в школу и возвращалась в компании своего заклятого врага. Он плелся сзади, отпускал сальные шуточки или горлопанил на всю улицу частушки унылого содержания:

Раз звонит Аленка мне,

Говорит: «В печали я:

Целлюлитные бока и украли талию!

Дома я спросила маму, что значат эти самые «целлюлитные бока»? Папа заливисто расхохотался, а родительница сдержанно пояснила суть, и я в бешенстве долбанула ложкой по столу. Ну ненавижу же! А ничего, что я тощая, как вобла?

Или вот еще:

Лёня Конюхов, бедняга,

Всю планету обошел,

Но уродливей Алены

Всё равно он не нашел!