Моё сердце в тебе бьётся
Ну а после мне пришлось все‑таки пойти в учительскую и найти свою классную руководительницу. Чтобы впервые пожаловаться.
– Ольга Александровна, здравствуйте, – поскреблась я в светлое просторное помещение.
– Да, Княжина? Господи, что это с тобой? – нахмурила она брови, но большего участия не проявила.
– Да так, не обращайте внимания. Я вот что пришла. У меня пакет со сменкой после физкультуры пропал. – И я выжидательно на нее посмотрела.
– Ну и? Забрал, наверное, кто‑то по ошибке. Вот и все.
– Да кому нужен мой пакет? – И на мой вопрос классная только улыбнулась, отворачиваясь к окну. Да уж, просто преподаватель года, ни дать ни взять.
– Ладно, пошли проверим, – неохотно поднялась она со стула, и мы вместе выдвинулись в сторону спортивного зала. – Ой, да ты вся мокрая, – спохватилась женщина.
– Ага, убирала класс, споткнулась и упала… прямо на ведро с водой.
– Ужас, – скривилась брезгливо Ольга Александровна, и я тут же отзеркалила ее выражение лица.
– Ага…
А потом мы вошли в раздевалку, где на самом видном месте… висел мой бордовый пакет со сменкой.
Жесть! Вот я тупица! Почему сама сначала не проверила?
И я закономерно впечаталась лицом в раскрытую ладонь, ожидая справедливого нагоняя.
– Княжина, а это что такое?
– Пакет, – уныло констатировала я очевидный факт.
– Твой?
– Мой, – вздохнула я.
– Так, Княжина, это не смешно. Забирай свои манатки и дуй домой. Отвлекаешь тут меня от важных дел по пустякам.
Так я в тысячный раз оказалась пустяком на фоне остальных важных и срочных дел в этом мире.
Вздохнула скорбно, а потом принялась переодеваться. А закончив с этим, поспешила покинуть школу, так как на телефоне уже была пара пропущенных от матери. Черт, дома опять будет нагоняй.
Но стоило мне только выйти за двери учебного заведения, как мои глаза уткнулись в фигуру Соболевского, что одиноко сидел на лавке перед школьными ступенями. Взъерошенный и смотрит на меня так, будто бы хочет меня прикопать в палисаднике нашей соседки бабы Клавы.
Задрала голову выше, выдохнула страх и зашагала в сторону дома, приказывая больше на него никогда не смотреть. Никогда!
Черт, но не получилось.
Ненавистные черты лица и глаза красные…
Глава 5 – Просто такая сильная любовь…
POV Алёна
Дома, уже по обыкновению, получила нагоняй от матери за то, что опоздала, за то, что непутевая дочь, за то, что ненавистный сосед зачем‑то опять до самого дома шел за мной по пятам.
Без слов, без злобных подшучиваний и оскорблений. И это пугало еще больше, вгоняло в ступор, не давало нормально дышать и передвигать ногами. Ненависть к Никите Соболевскому коверкала меня изнутри и снаружи. И я не знала, что с этим делать.
– Он просто шел домой, мама, – понуро сидела я на дешёвом кухонном уголке, обитом потрёпанным дерматином.
– Да уж знаю я это «просто»! Ты, Алёнка, у меня смотри! Только попробуй связаться с этим выродком бандюганским. Видела я, как он смотрит на тебя, – расходилась мать, размахивая в сердцах металлическим половником.
– Смотрит, – фыркнула я, поджимая губы.
– Я‑то вижу, жизнь прожила и знаю, Аленка. Смотрит, смотрит…
– Ага, прям влюбился, – с сарказмом выплюнула я.
– Вот, вот! – погрозила она мне пальцем.
Боже, знала бы она, что мне пришлось пережить по милости этого «влюбленного Ромео», так бы не говорила. Даже не заикалась бы.
– Мам, перестань. Соболевский и я – мы… ну как тебе сказать? В общем, мы в очень плохих отношениях, – рискнула я хоть как‑то объяснить родительнице ситуацию.
– Ага, это я тоже знаю. За косички дергает, рюкзак ворует… Аленка, ты у меня еще глупенькая и наивная. И маму слушать не хочешь.
И вдруг я ухватилась за эту тему, как утопающий за пену морскую.
– Мам?
– Ну что?
– А давай вы меня в другую школу переведете. Туда, куда Настя, Анька и Сонька ходят?
– Нет, – буркнула мать.
– Ну пожалуйста! И от Соболевского подальше буду. Ты вот не знаешь, а это, между прочим, мечта всей моей жизни! Мам, прошу тебя, переведите, а? Мне не нравится эта школа. – И я сложила ладони в умоляющем жесте.
– Ну знаешь! Нравится, не нравится – терпи, моя красавица. Да и не можем мы тебя перевести. В твоей школе отец с директором договорился, они с Володькой в параллели учились. Пообещал, что с нас на расходы брать не будут, а подружки твои в лицей ходят. Там знаешь какие поборы с родителей? Ого‑го! На нужды класса, на подарки учителям, учебные пособия, спортинвентарь, даже на бумагу и то собирают, Аленка. У меня зарплата двадцать пять, у отца на десятку больше, еще за подъезды что‑то выходит. Но это копейки! А еще же жить на что‑то надо. Вон коммуналку опять подняли, отцу на лекарства львиная доля из бюджета уходит. Так что нет, даже не проси. О переводе можешь забыть.
– Ну, мам… – И мой подбородок задрожал от перспективы учиться с Соболевским до конца одиннадцатого класса.
– Нет, я сказала! Ох, да и потерпеть всего‑то ничего осталось, Алёнка. Я краем уха слышала, когда на прошлой неделе подъезд мыла, что отец Соболевского строит дом за городом, да еще и квартиру в центре купил на свои деньги бандитские, отделка там идет уже полным ходом. Так что не сегодня‑завтра он со своим сынком съедет от нас, а там и школу новую найдет, поближе к новому дому.
А я от таких радостных перспектив даже дыхание затаила. Не может быть! Съедет! И школу поменяет… О господи, боже, спасибо тебе, спасибо!
И я тут же от этой новости преобразилась. И подбородок чудным образом дрожать перестал. И жизнь вдруг засияла яркими красками только от мысли, что я Соболевского больше никогда‑никогда не увижу. И то был бы рай на земле.
Рай!
Уже перед сном я лежала в своей постели и мечтательно смотрела в потолок, представляя, как изменится моя жизнь, когда из нее наконец‑то исчезнет мерзопакостный сосед. И в школе у меня обязательно появятся друзья. Может быть, не сразу, но появятся. Потому что лидер мнений уйдет, а с ним и надобность издеваться надо мной.
Я в это свято верила.
