Не целуй невесту
– Что за «он»? – спрашивает Меган, все еще не сводя с него глаз.
– Парень, который подвез меня домой. Джуд.
Джуд поворачивается и медленно расплывается в улыбке, узнав меня. Группка одноклассников пробегает мимо по изгибу дорожки, на мгновение закрывая его от нас.
– Вы занимаетесь неправильно, – шутит Джуд после того, как те убегают.
– Мы тренируем наши рты, – отвечает Меган, замедляя темп ходьбы и заставляя меня сделать то же самое, чтобы мы держались на одной линии с Джудом.
Рассмеявшись, он переводит взгляд на меня.
– Как машина? Есть какие‑нибудь новости?
– Пока нет.
Миссис Стивенс свистит нам в свисток.
– Дамы, если вы не начнете двигаться, то обе получите наказание. Мистер Лаккетти, я уверена, вы помните, каково это.
Мои щеки пылают от смущения. Неужели Джуд учился в этой школе?!
– Да ладно, признайтесь, что скучаете по мне, миссис Стивенс, – Джуд одаривает ее дерзкой ухмылкой.
– Иди куда шел, Лаки, – в ее голосе слышится нотка нежности.
– Ты не говорила мне, что он сексуальный, – говорит Меган после того, как Джуд исчез за стенами новой пристройки, которую возводит его команда. – Как ты могла об этом не упомянуть?!
– Я не разглядывала его, Мэг, – возможно, это и ложь. Возможно, я совсем немножко его поразглядывала. – Ему же где‑то за тридцать.
– Верно, но он все равно тот еще лакомый кусочек.
– Я не знала, что он учился в нашей школе. Неужели миссис Стивенс работает здесь всю свою жизнь?
Меган пожимает плечами.
– Возможно. Держу пари, что этот свисток – единственное, что она когда‑либо брала в рот.
Я корчу ей рожу.
– Отвратительно. Я бы предпочла не представлять, как она что‑либо берет в рот.
– А я бы хотела представить, как отсасываю этому парню. Ты видела все эти татуировки? У него есть симпатичный младший брат?
– Успокойся. Он просто подвез меня. Я не выясняла его биографию.
Меган оглядывается на дом, но Лаки нигде не видно.
– Надеюсь, что парни будут такими же красивыми, когда мы достигнем этого возраста. Я не хочу выходить замуж за симпатичного, чтобы потом спать с лысым и дряхлым, – она драматически вздрагивает.
Я толкаюсь плечом в ее плечо.
– Ты спятила. Когда выходишь за кого‑то замуж, предполагается, что ты будешь любить его, несмотря ни на что. Это часть клятвы.
– Давай дадим обещание рассказать о том, что почувствуем, когда станем тридцатилетними и будем замужем и с детьми. Мы должны будем честно признаться друг другу, влечет ли нас к нашим мужьям по‑прежнему.
Я знаю нас и нашу дружбу. Через пятнадцать лет у нас обязательно состоится этот разговор.
– Почему ты вообще думаешь о браке и детях? Мы еще даже не окончили среднюю школу.
– Разве это не цель всей нашей жизни? – пожимает плечами она. – Пышная свадьба, двое детей, красивый дом, успешная карьера? Моя мама уже планирует мою свадьбу, а я еще даже ни с кем не встречаюсь.
– Это цель не моей жизни, – мы направляемся к дверям, чтобы войти внутрь. – Я никогда не выйду замуж.
– Только не говори мне, что ты все еще придерживаешься идеи жить в автофургоне с кучей кошек?
Меган хочет того, что есть у ее родителей. Большой дом в самом конце тупиковой улицы. Семья. Частые вечеринки. Успешная карьера. Я не виню ее, потому что в ее мире это довольно близко к понятию идеальной жизни.
Но мой мир другой.
– Что плохого в том, чтобы жить в автофургоне? Можно отправиться куда угодно. Жить где угодно. Я не хочу оказаться в ловушке. В каком‑то месте или с человеком. Я хочу быть свободной.
Меган приподнимает бровь.
– Тогда твоей свободолюбивой заднице время от времени стоит парковать свой фургон на моей подъездной дорожке, чтобы навещать меня.
– Черт возьми, я так и сделаю. А если ты будешь недовольна своим дряхлым мужем, мы уедем вместе в моем фургоне, как Тельма и Луиза [1].
– Заметано.
* * *
День тянется мучительно долго. Мне скучно и беспокойно, на каждом уроке я поглядываю на висящие на стене часы, считая минуты до трех часов дня, когда смогу отправиться на работу. Раньше мне нравилось приходить в школу каждый день. Примерно до третьего класса это было весело и увлекательно. Я впитывала знания как губка, и у меня было много друзей. Помню, как ходила на вечеринки по случаю дней рождения, где мы надевали дурацкие колпаки и пели. Ели торты. Но примерно в четвертом классе дела дома пошли хуже. Или, возможно, я просто наконец‑то стала достаточно взрослой, чтобы понять, что они всегда шли плохо. Школа стала убежищем.
Но я не могла убежать от себя. От страхов, которые поселились в моей голове, или от болезненного чувства, сжимавшего мою грудь.
Я постепенно отдалялась от всех своих друзей и одноклассников, пока Меган не решила, что я стану ее лучшей подругой. Она была новенькой, сидела в классе передо мной. В свой первый учебный день она развернулась и выложила мне всю историю своей жизни в одном огромном, сбивчивом, бессвязном предложении. Меган была очень оживлена: руки летали, черные волосы вздрагивали, глаза то расширялись, то закатывались. Я моргала и кивала ей целых десять минут, плененная ее чарами, пока она говорила и говорила.
– У тебя очень красивые глаза, – сообщила она, когда, наконец, перевела дыхание.
С этого момента мы стали лучшими друзьями.
Иногда я жалею, что не могу уговорить Меган разделить со мной мечту о жизни в автофургоне. Я буду скучать по ней, когда она уедет в колледж и начнет совершенно новую жизнь. Мы бы получали огромное удовольствие, разъезжая по стране вместе, слушая отличную музыку, делая сотни селфи в разных местах. Вместо этого мы будем общаться с помощью текстовых сообщений и видеочата.
[1] «Тельма и Луиза» (1991) – драма Ридли Скотта о женской дружбе.
