Не останавливайся

– Здрасте!

Собираюсь, как обычно, свалить к себе, но ее мать ко мне неожиданно лезет. Просит поговорить. И я останавливаюсь. Не игнорю, как это обычно бывает, а торможу – чтобы что?.. Послушать? Быть такого не может!

– Можем присесть? – просит, кивая на диван.

Как только садимся, выдаю:

– Валяйте. Даже интересно, что кроме женитьбы вы придумали?

– Я…

– Подожди, – отец тормозит порыв Натальи, а затем поворачивается ко мне и сообщает: – Я договорился с ректором – тебе дадут отсрочку от обучения.

– Не понял.

– Богдан, – Наталья дергает будущего мужа за руку, но он отмахивается от нее, как от назойливой мухи.

Удивлен тому, что она это терпит. Неужели из‑за бабок? Даже удивительно, какие дочь и мать разные.

– А что ты не понял? Я предупреждал, что ты меня доведешь. Со следующей недели тебя ждут в столице. В военном училище. Пора выбивать из тебя дурь.

Усмехаюсь и встаю. Что‑то такое отец и правда говорил, да. Кто ж знал, что ради новой бабы отправит сына подальше.

– Из себя выбей, – предлагаю ему с вызовом. – И на хуй иди со своим училищем.

Что он там кричит мне вслед – не слушаю. Закрываюсь в своей комнате и, схватив сумку, собираю вещи. Окончательно. Не вернусь сюда никогда больше. Пусть, вон, подстилку свою строит как его душе угодно.

Из дома, к удивлению, выхожу беспрепятственно. Сажусь в машину, хлопаю дверцей и думаю, где перекантоваться. До понедельника у Фила на даче, а дальше посмотрим, правда, как только выезжаю на трассу, сворачиваю вовсе не к выезду из города. Еду по какой‑то причине к Романовой. Неужели и правда сегодня пригласила этого дрыща к себе?

 

Глава 10

 

Тан

Я едва не пропустил этого дрыща, который сообщил всему универу, что собирается навестить Романову. Он вылезает из машины такси с шашечками. Сука, где он в нашем городе откопал такую убогую тачку с шашечками – загадка. Семь‑два‑семь позвонил, что ли, хотя и у них, кажется, такого уродства уже нет. Машина уезжает, а дрыщ направляется к подъездной двери. С цветочками, мать их, и каким‑то пакетом. Презервативы у него там, что ли?

Первый порыв – зашагать следом, но я сжимаю руки на руле крепче и держусь. Никуда я, нахер, не пойду. Однако когда он не возвращается через десять минут, выхожу из машины. Иду и возвращаюсь за сумкой. Перебрасываю ее через плечо и шагаю к подъездной двери. На этаж взбираюсь за минуту, перепрыгивая сразу через две ступеньки. У дверного звонка меня клинит. Как вдавил кнопку, так ее и не отпускаю, пока дверь не открывается. На пороге – Игнат.

Смотрит на меня удивленно. Чему удивляется – непонятно. Я ему в прошлый раз популярно объяснил, что лезть к Соне – херовейшая идея. По тому, как быстро он тогда покидал вечеринку, сделал выводы, что проблем с ним не будет. Ошибся. Проблема есть. Стоит на пороге, хлопает глазами. В какой‑то момент думаю, что он сейчас захлопнет дверь и будет убеждать Романову, что там – продавец пылесосов.

А вот хера с два!

Толкаю его плечом и прохожу в коридор. Почти сразу же натыкаюсь на ошалевший взгляд Романовой. Она стоит посреди коридора, сложила руки на груди и смотрит на меня.

– Здорово, – выдаю.

– Тан?

– Ага, он самый.

Швыряю сумку ей в ноги и прохожу в квартиру. Слышу хлопок двери за спиной, какой‑то шепот. Блядь, пусть скорее шагают сюда, иначе этот подстреленный спустится с лестницы не на своих двоих.

В гостиную ко мне Романова идет не одна. С этим задротом, который, кажется, вспоминает все, что я ему не так давно сказал.

– Где я буду спать? – спрашиваю нахально.

Так, будто мы с Романовой заранее договорились о том, что я у нее перекантуюсь, только это ни хера не так. Мы вообще об этом не говорили. Я до последнего не думал, что приду к ней внаглую, да и не собирался. Я, вообще‑то, ее забываю. Из головы выбрасываю нахрен, потому что ее присутствие там сильно лишнее. Ненужное, я бы даже сказал. Идеальные девочки не встречаются с мудаками. А с такими додиками, как за ее спиной – да. Вот руки чешутся его спустить с лестницы.

– Спать?

Как его там зовут? Ибанат?

– Игнат, я…

А, вот оно – имя. Почти угадал. На пару букв ошибся, хотя, уверен, ошибся не я, а его родители, или же баба в отделе регистрации двадцать лет назад.

– Спать, да. Соня любезно предложила брату свою скромную обитель, – не позволяю Романовой опровергнуть сказанные слова. – У нас с батей контры, а у Сони своя квартирка. С двумя комнатами к тому же.

Его полный разочарования взгляд отражает вселенскую муку. Да, не выйдет у них сегодня ничего. Да и вообще не выйдет. Как только дотянусь – у него всякое желание пропадет к Романовой подходить, не то что приезжать к ней домой на уебищной тачке.

– Мне, наверное, пора, – сообщает он, улавливая мое настроение.

Уверен, что он не идиот. Это Соня может делать вид, что ей безразлично мое присутствие, а он – нет. Бежит, как крыса с тонущего корабля.

Дожидаюсь, пока она закроет за ним дверь. И жду, когда Соня вернется в гостиную, чтобы поговорить. Она приходит, правда, с моей сумкой. Как только ее подняла – не представляю, а ведь она ее еще и швыряет в меня со словами:

– Вали отсюда! Я тебя не приглашала.

– Фу, как грубо, сестричка. Не пустишь пожить? Раз уж настаивала на общении с отцом.

Пока ехал сюда, успел охуеть от ее умения строить из себя святую простоту. Невинность из нее так и перла, когда она распиналась и просила меня поговорить с родителями. Военка – вот это их важное заявление? Так она планировала от меня избавиться? Отправить на хер за пятьсот километров и радоваться жизни в обнимку с этим?

– Вы поссорились?

– Насколько я могу судить о последствиях нашего разговора – да, именно.

А еще со следующей недели меня вроде как отчислили. Приостановили в учебе, но так как повиноваться и отправляться хер знает куда я не планирую, то вопрос отчисления – временный. Отчалить придется в любом случае.

– Не понимаю, – восклицает. – Тебе так сложно порадоваться за родителей?