Не останавливайся

– Пиздец как сложно. Кстати, что надумала? Я, так‑то, мать твою в покое оставил – к тебе вот переехал.

– Ты не будешь здесь жить!

– А где мне жить? Не дома же! Там твоя мама, а я обещал ее не трогать. Возможно, через недельку‑вторую к ней с цветами поеду. Так ты представляла, что ее приму?

– Какой же ты…

– Какой есть. Так где мне спать? В той комнате, что ты в прошлый раз показала?

– Здесь, – огрызается. – Все равно ты тут надолго не задержишься.

– Сдашь меня отцу – я превращу твою жизнь в ад, даже если буду отсутствовать в универе. Так что советую делать вид, что ты не знаешь о моем местоположении.

Соня не отвечает. Разворачивается и через мгновение скрывается за дверью комнаты, в которой я ее нашел в первый день. Слышу, как поворачивается защелка, и ухмыляюсь. Закрылась. Интересно, сколько там просидеть собирается? Нам, так‑то, ближе к восьми на вписку. Потащу ее с собой, пускай под присмотром будет, а то вернуться не успею – упакуют и насильно отвезут в военку. Вообще, я не против. Отслужить, отдать долг стране. Я не трус, так‑то, но, блядь, у меня были планы на обучение. На достижение поставленных целей, а эта сука… уверен, все это – с ее подачи.

До появления матери Романовой мы с отцом и не так срались. И не такие конфликты у нас были, а тут едва ли не на ровном месте сразу решил отправить меня в столицу. На несколько лет. Похерить мне то, о чем я мечтал. С ее подачи… Соня слилась сама, а меня решили – насильно. Сказали бы – я с удовольствием свалил бы на квартиру, нахера все мечты получить образование и нормальную работу рушить? Универ – единственное, что мне удовольствие приносило. И прощать его потерю этой твари я не буду. При первой возможности – она пожалеет.

Дожидаться Романову из комнаты приходится долго. Она в семь выплывает и кривится, когда видит меня на диване. На прежнем месте.

– Предлагаю заключить перемирие на время совместного проживания.

Она мои слова игнорирует. Идет на кухню, даже не глядя. За ней следую.

– Эй, – подхватываю ее за локоть.

– Предлагаю тебе сделать вид, что тебя здесь нет. Это лучше перемирия, не правда ли? И да, если ты останешься – у меня пара требований.

– Каких же?

– Никаких камер…

С одной стороны – справедливо, а с другой – ломает и провоцирует ответную реакцию.

– Ни одной? Даже самой маленькой? Я планировал в душе поставить и снимать. Знаешь, сколько можно заработать?

Ее глаза в ужасе распахиваются, а потом мне кажется, что я вижу в них слезы, но она отворачивается.

– Я серьезно. Иначе придется рассказать родителям, где ты.

– Справедливо. Никаких съемок в обмен на конфиденциальность.

– Именно.

– Ты сможешь быстро собраться?

– Куда?

– В одно место поедем – тебе понравится.

– Я собираюсь спать.

– Я не спрашиваю.

– А я не собираюсь ехать.

– Я могу и заставить. Силой. Брось, соглашайся. Ничего страшного не случится.

Вру, конечно. Вписки Фила – это абсолютная аморальность и стопроцентный вайб секса. Зато там точно не будет этого университетского дрыща.

 

Глава 11

 

Соня

В машине Тана пахнет никотином и почему‑то клубникой. Мы едем минут двадцать, и все это время я пытаюсь понять, откуда исходит запах ягод. Осматриваюсь, принюхиваюсь сначала к двери, затем к заднему сиденью, к Тану, хотя это точно не от него. В квартире, откуда мы уехали, этого запаха не осталось.

– Что с тобой не так? – хмуро спрашивает, когда останавливаемся на светофоре.

– В смысле?

– Дергаешься. Это отвлекает.

– Я просто…

Пытаюсь определить, откуда в твоей машине клубничный запах? Какой бред. Даже озвучивать такое не стану.

– Можно я сяду назад? – выдаю первое пришедшее на ум объяснение.

– Нет.

– Понятно.

Дальше вертеться перестаю, но не могу избавиться от мыслей. Что это за запах? Он явно не принадлежит Тану. Я в этом почему‑то уверена. Уж слишком он… девчачий. Спросить не решаюсь. Если окажется, что это духи Златы – не уверена, что доеду к месту назначения. Интересно, она там будет? Должна, если они с Таном встречаются. Непонятно, правда, что делать мне. Я даже не знаю, куда мы едем. Тан ответил обтекаемо, сказал что‑то про вечеринку и что останемся там на ночь, так что я взяла пижаму, собственное полотенце, зубную щетку. Бросив взгляд на мою рюкзак, Тан лишь закатил глаза, но ничего не сказал.

Когда останавливаемся у высоких кованых ворот, понимаю, что мы приехали. Прибыли в пункт назначения. Ворота разъезжаются, и мы попадаем на огромную территорию, заставленную автомобилями разных марок и цветов. Здесь по меньшей мере двадцать машин. В центре стоит огромный дом, из которого доносится громкая музыка. Хоть окна и зашторены, видно, что в них горит свет.

– Чей это дом? – впервые с момента, как мы выехали, сама обращаюсь к Стасу.

– Фила. Родителей его. Мы часто тут тусим.

– И они не против?

– А должны? – хмыкает.

– А если что‑то сломается?

– Вряд ли.

Уточнить, что он имеет в виду, не позволяет шумная компания, вываливающаяся из дома. Узнаю всех по внешности – они учатся в нашем университете. В центре раскрасневшийся и улыбающийся Самвел.

– Тан! – восклицает при виде нас. – Мы думали, ты уже не приедешь.

– Поэтому обрывали мне телефон звонками? – хмыкает Тан в ответ. – Че у вас тут?

– Не очень прилично, если ты об этом.