Недетское кино 1

Описание оргий Монти могли бы занять почётное место в пантеоне разврата и сексуальных извращений. Но описаний для него было мало, он, как профессиональный телевизионщик, предпочитал все это снимать на видео, а потом пересматривать вместе со своими партнёршами, высказывать им замечания, давать советы, критиковать за отсутствие страсти и увольнять за недостаточную сексуальность.

– Я прекрасно понимаю, что не являюсь идеалом мужчины, – говорил Монти своим красоткам, пуская в потолок струйку ароматного сигарного дыма. – Но если вы хотите быть профессиональными актрисами в этом жанре, хотите, чтобы зритель вам верил и хотел вас, вы должны ежесекундно излучать страсть, даже если вас трахает такой урод как я.

Поэтому на него никто не держал зла, и сексуальный ад, который он обрушивал на претенденток, был не только удовлетворением его плоти, но и хорошей школой для начинающих актрис. Такая вот система Станиславского. Монти тратил огромные деньги на девушек, уже попавших в его обойму. Он оплачивал их фитнес и бассейн, массаж и косметологов, покупал наряды для повседневной жизни и для съёмок, давал возможность позировать для самых популярных журналов, делал все, чтобы они ощущали себя настоящими принцессами. Нет, Монти не был альтруистом, каждый вложенный доллар многократно отбивался, поскольку его воспитанницы пользовались огромным спросом. Но стоило кокой‑то из девиц отрастить лишнюю складочку жира или неаккуратно побрить волосы на лобке, появиться в студии со слегка уловимым запахом пота, обзавестись целлюлитом или, того хуже, закрутить интрижку на стороне и заполучить какую‑нибудь заразу – моментально следовало увольнение, и на смену сладкой жизни приходила обычная рутина. Принцессы превращались в тех, кем были до этого: в учительниц, кассирш, студенток, секретарш, уборщиц.

Но лет десять назад случилась беда – автомобиль Монти попал в страшную аварию, погибли все, кто был в машине, и только он чудом остался жив. Со множественными переломами его привезли в больницу, где он без сознания провёл несколько дней. А когда пришёл в себя, то узнал, что, скорее всего, нижняя часть тела останется парализованной, и он никогда не сможет ходить. Несмотря на пессимистические прогнозы врачей, дела у Монти пошли на поправку, и уже через полгода он смог сделать свой первый шаг, правда, было два «но»: он навсегда останется хромым калекой, который будет не в состоянии сделать и шага без палочки, и самое страшное – он больше никогда не ощутит себя настоящим мужчиной.

В один из первых дней, после его возвращения из больницы, в офис Монти вошла молоденькая девушка и, пряча глаза под пышной белокурой чёлкой, заполнила анкету и пристроилась в край галдящей девичьей очереди. Она сидела молча и листала журнал, не обращая внимания на окружающих. Никакого броского макияжа, простенькие джинсы, футболка, кеды. Со стороны могло показаться, что эта девушка ошиблась адресом и случайно, вместо кружка кройки и шитья, попала сюда, даже не осознавая, что её ждёт за дверью. Но она не ушла и дождалась своей очереди.

Девушка вошла, положила на стол анкету и стала посреди кабинета. Толстый, усатый мужчина, не поднимая глаз, подтянул к себе анкету:

– Представьтесь…

– Юдит Полгар. 18 лет, – ответила девушка.

– Раздевайтесь, – снова не поднимая глаз, задумчиво произнёс он, перелистывая страницы анкеты.

Юдит неторопливо сняла футболку и аккуратно положила её на край дивана, ослабила резинку и распустила стянутые в хвост длинные волосы, светлые пряди упали с плеч, прикрыв ее груди. Затем она расстегнула поясок, потянула вниз молнию, и лёгкие летние джинсы упали на пол.

– Трусики тоже снимайте, – коротко скомандовал мужчина.

Юдит, не торопясь, подняла джинсы, положила их рядом с футболкой и только после этого выполнила требование хозяина кабинета.

Монти устал, у него сильно болела голова, но больше всего он был расстроен от того, что за последнюю неделю почти из сотни претенденток он не отобрал ни одной. Было несколько, на которых можно было бы обратить внимание, но его бесили всякие мелочи: то неумело затонированный прыщ, то кривой мизинец на левой ноге, то волосинка торчащая из носа.

– Там ещё кто‑то остался? – снова спросил Монти и наконец поднял глаза.

– Нет, я последняя, – ответила девушка и круговым движением головы отбросила волосы назад.

Божественна фигура в обрамлении светлой дымки волос, ещё девичья грудь, достаточно крупная, но упругая, с аккуратными розовыми сосками, слегка округлый животик с едва заметной впадинкой пупка, в который была вдета малюсенькая золотая булавка, такие милые светлые кудряшки внизу живота, идеальные ножки, не длинные и не короткие, такие, как надо, и очаровательная мордашка с огромными грустными глазами. У Монти внутри все сжалось. Перед ним была та, которую он так давно искал – невинность, облачённая в страсть, ангел похоти, богиня разврата… Он мог бы ещё придумывать и придумывать эпитеты, но плавный ход мысли прервался реальностью происходящего. Он увидел синяк у неё на запястье, потом, когда она повернулась, заметил уже почти сошедший на ягодице и на плече.

– Откуда это? – строго спросил Монти.

– Повздорила с отчимом, – неумело соврала Юдит.

– Он что тебе домогался?

– Почему я должна перед вами отчитываться? – опустив голову и пряча за спину руку ответила девушка. – Вы же не из полиции и не мой отец…

– Я больше, чем твой отец. Я тот, кто может сделать из тебя счастливого человека…

Эту ночь Юдит провела в доме Монти, но в этот раз всё было не так как раньше, не так как с другими, он даже не прикоснулся к ней. Они долго сидели на кухне, пили вино, и Юдит рассказывала свою грустную историю о том, как уже через полгода после смерти отца мать привела домой какого‑то мужчину и объявила ей и младшей сестре, что теперь этот человек – их отец. Новоиспечённый папа несколько дней был идеальным – дарил подарки, шутил, ухаживал, очаровывал, но очень быстро весь этот шарм как ветром сдуло. Мать уходила на работу, а он целыми днями валялся на диване, пил пиво, курил и пялился в телевизор. В один из таких дней, дыша перегаром, он вошёл в комнату девочек и приказал им раздеться, пригрозив, что если они не будут ему подчиняться или кому‑то расскажут, то он ночью зарежет их мать.

Юдит пыталась защитить сестру, но тот грубо отбрасывал её в сторону и приказывал молчать.

– Я прошу вас, – взмолилась Юдит, – возьмите меня, только не трогайте сестру. Она ещё маленькая.

– Заткнись! – крикнул он в ответ. – Будешь себя хорошо вести, и я больше не трону её… Она будет трогать меня… Своими маленькими ручками… Ты знаешь где… Этого достаточно?

Юдит посмотрела на сестру, та быстро‑быстро кивала головой. А что ей оставалось делать?.. Он несколько часов измывался над ней, заставляя ублажать себя, и, лишь окончательно обессилив, ушёл к себе смотреть телевизор. Девчонки всю ночь проревели, так ничего и не сказав матери. На следующий день настал черёд Юдит. С ней отчим не стал ограничивать себя, его даже не смутила кровь. Он только рявкнул:

– Чтоб к вечеру простыни были чистыми!