Непокорный рыцарь
– 77‑го года, ограниченная серия?
– Ага.
– Как у Бертона Рейнольдса[1].
– Точно, – говорю я и улыбаюсь вопреки желанию. Я не хочу улыбаться Неро Галло. Я бы предпочла держаться от него как можно дальше. Но сейчас он говорит о моей единственной вещи, которую я действительно люблю.
Бертон Рейнольдс водил такую же машину в фильме «Полицейский и бандит» – только его была черная с изображением золотого орла на капоте, а моя – красная с гоночными полосами. Выцветшая и изрядно помятая, но все еще, как мне кажется, довольно крутая.
Белла не имеет ни малейшего понятия, о чем мы говорим. Ее просто бесит, что мы с Неро в принципе разговариваем. Ей тут же надо перетянуть его внимание обратно на себя.
– У меня «Мерседес‑Гелендваген», – говорит девушка.
– Должно быть, у твоего отца был хороший год, – отвечает Неро, растягивая в усмешке пухлую верхнюю губу, которая стала еще больше после ранения.
– Определенно, – воркует Белла.
– Слава богу, не перевелись еще такие герои, как он, помогающие несчастным миллиардерам прятать свои денежки, – говорю я.
Белла оборачивается резко, как змея. Она явно хотела бы, чтобы я уже ушла или умерла на месте, оставив их с Неро вдвоем.
– Расскажи нам, пожалуйста, как ты спасаешь этот мир, – шипит девушка. – Заменяешь масло во имя сирот? Или ты все та же неудачница, которой была в старших классах? Я искренне надеюсь, что нет, потому что если ты до сих пор грязная маленькая дегенератка, то я понятия не имею, как ты собираешься платить за мое испорченное платье.
Я смотрю на ее обтягивающее белое платье, на котором виднеются три крошечных пятнышка пунша.
– Почему бы тебе его не постирать? – спрашиваю я.
– Потому что никто не бросает платье за восемьсот долларов в стиральную машину, – отвечает мне Белла. – Впрочем, откуда тебе это знать, если ты никогда не стираешь одежду. Да и вообще, похоже, плохо знакома с концепцией мытья.
Она морщится, глядя на мою грязную майку и волосы, стянутые засаленной банданой.
Я сгораю от стыда под этим взглядом. Я не знаю почему. Я не знаю, что мне за дело до мнения Беллы Пейдж. Но я также не могу спорить с тем, что я бедна и выгляжу ужасно.
– Ты зря тратишь время, – скучающим тоном говорит Неро. – У нее нет восьмисот долларов.
– Боже, – хихикает Беатрикс, – Ливаю не помешает охрана на таких вечеринках. Чтобы держать подальше всякий сброд.
– Уверена, что пройдешь фейсконтроль? – тихо говорит Неро.
Он хватает с барной стойки бутылку водки, делает пару глотков и удаляется, ни разу не оглянувшись, словно вовсе забыл о моем существовании.
Королевы тоже забыли обо мне. Они с тоской смотрят вслед Неро.
– Он такой придурок, – говорит Беатрикс.
– Но как же чертовски хорош, – шепчет Белла, и ее низкий голос полон решимости. Девушка смотрит вслед Неро так, словно он одновременно сумочка «Биркин» и «лабутены».
Пока Белла сгорает от страсти, я пользуюсь случаем и отправляюсь в противоположную сторону в поисках Вика. Не найдя его на первом этаже, я поднимаюсь выше и начинаю заглядывать в комнаты, в которых либо кто‑то чпокается, либо принимает дурь, либо играет в Grand Theft Auto.
Дом огромный, но знавал и лучшие времена. Очевидно, он повидал на своем веку не одну вечеринку: на деревянной обшивке полно сколов, а в стенах – странных дыр. Судя по обстановке в комнатах, здесь живет несколько человек, и все они, скорее всего, парни. Гости представляют собой пеструю толпу из снизошедших светских львиц вроде Беллы и гораздо более стремных типов. Мне не нравится, что мой брат имеет отношение к этому сборищу.
Наконец я нахожу его на заднем дворе играющим в пинг‑понг. Вик так надрался, что едва может держать ракетку, не говоря уже о том, чтобы отбивать мячик.
Я хватаю его сзади за футболку и начинаю тащить за собой.
– Эй, какого черта! – вопит мой брат.
– Мы уходим, – рявкаю я.
– Кажется, он не хочет уходить, – обращается ко мне Эндрю.
Я искренне его презираю. Это мелкий заносчивый засранец, который любит одеваться и разговаривать как гангстер. Тем временем оба его родителя – хирурги, а сам Эндрю уже зачислен в Северо‑Западный университет.
За его будущее можно не беспокоиться. Пацан может сколько угодно притворяться плохишом, а когда ему это наскучит, Эндрю отправится в универ, оставляя моего брата на обочине жизни.
– Сгинь с глаз моих, пока я не позвонила твоим родителям, – рычу я ему.
Эндрю ухмыляется:
– Удачи. Они сейчас на Арубе.
– Отлично, – говорю я. – Тогда я позвоню в полицию и сообщу о пьяных малолетках.
– Ладно‑ладно, идем, – едва ворочая языком, говорит Вик. – Ща, рюкзак возьму.
Он достает свой рюкзак из‑под бильярдного стола, чуть не спотыкаясь о собственные ноги в этих нелепых кроссовках.
– Пошли, – говорю я, нетерпеливо таща его за собой.
Я проскальзываю в боковую калитку, не желая возвращаться в дом, чтобы снова не нарваться на Беллу.
Оказавшись на тротуаре, я немного расслабляюсь. Однако я все равно зла на брата за то, что он напился.
– Ты в любом случае выходишь завтра на работу, – предупреждаю его я. – Я подниму тебя в семь утра, и мне плевать, если у тебя будет похмелье.
– Блин, я ненавижу то место, – жалуется Вик, покорно шаркая за мной.
– О, тебе не нравится раскладывать продукты по пакетам? – резко говорю я. – Тогда, возможно, тебе стоит взять себя в руки и получить достойное образование, чтобы не заниматься этим до конца жизни.
Я усаживаю его на пассажирское сиденье и резко захлопываю дверь. Затем иду к водительской двери.
– Ты не ходила в универ, – недовольно замечает Вик.
– Да, и посмотри на меня, – говорю я, показывая на свою грязную одежду. – Я буду вечно работать в этой автомастерской.
Я отъезжаю от тротуара. Вик прислоняет голову к окну.
– Я думал, тебе это нравится… – говорит он.
[1] Бертон Рейнольдс – голливудский актер и секс‑символ 1970‑х.
