Непрощённые

– Говорят ее пленили магией, – едва слышно сказала селянка. – Сам Великий маг империи подарил ее Тограну. И ничего она теперь не может сделать – не сбежать, не отказаться сражаться. И оборачиваться тоже не может. Ошейник на ней колдовской надет.

– А маг‑то этот тут скоро будет. Приглашен тоже, – задумчиво пробормотал Тино и покосился на Мэйра. – Ри – так его зовут. Странные имена у этих магов, да?

Шенни молча смотрел вперед. Не сказать, что услышанное сильно удивило его. Не такая уж редкость использовать умения Старших в боях. И в мирное то время, зачастую, сражались они на аренах за славу и деньги. И, да, ходили слухи, что можно лишить Старшего права Перехода при помощи магии. Но сейчас, когда война закончилось и хрупкий мир висит на тонких ниточках договоренностей, продолжать держать пленных – это было выше понимания Мэйра. По договору всех плененных в боях отпустить должны были. Скверно, что, видать, кому‑то своя воля весомее показалась.

– Я хочу поговорить с Тограном, – сказал он наконец.

– Тебя не пустят, – ответил Тино, потом заторопился, договаривая, – А вот если… Принц‑то ко мне в трактир иногда заглядывает, дождись его. Может что и сладится. Думаю, что Сингур имеет какое то влияние на своего дядю. У меня поживешь пока, подлечишься, а? А там, глядишь, и решится чего и как.

Мэйр кивнул. Звучало разумно. В Дримму ему всяко ход заказан, а попытаться переговорить с принцем может и вправду больше пользы принесет.

– Спасибо, – искренне поблагодарил он.

 

Если кому‑то и не нравилось, что в «Крепости в скале», единственном трактире в Дримгоре, появился гость из Старшего племени, то свое мнение завсегдатаи благоразумно держали при себе. И дело было даже не в том, что шенни геройски спас от чудовища одного из их соплеменников. И не в том, уж точно, что боялись самого гостя, а скорее всего из‑за нежелания ссориться с Тино. Нрава трактирщик был веселого и даже, наверное, миролюбивого, но вот своих решений держался крепко и никому не позволял у себя дома их оспаривать. Ну а кому охота быть изгнанным из заведения, где бывает еще и дармовой выпивкой балуют.

Вот и помалкивали, когда видели Мэйра. Да и шенни, собственно, старался лишний раз людям глаза не мозолить. Вскоре и вовсе попривыкли и обращали внимание не более чем на многочисленные охотничьи трофеи, украшающие весь обеденный зал трактира. Трофеи Тино любил и охотно принимал в качестве платы за еду или выпивку. Оттого‑то на стенах трактира свободного места уже почти и не оставалось. Рога, клыки, а то и искусно набитые звериные головы, какие‑то редкие топорики и целый арсенал охотничьих ножей и луков – все это, развешанное по стенам, вид создавало необычный и в общем‑то нелепый. Но народу нравилось, а прежде всего нравилось самому хозяину.

Вот уже несколько дней шенни жил в маленькой комнатушке у самой кухни. Рана от клыков бончака, быстро и ловко зашитая Тино, заживала медленнее, чем хотелось бы. А принц Сингур пока не появлялся, так что спешить покинуть Дримгор у Мэйра поводов не было. В первый же день Тино выдал ему к дареным штанам еще и куртку и сапоги, кормил от души – много и вкусно. И с разговорами особенно не приставал. Чего еще надо?

Однако, Мэйр изрядно досадовал на ожидание. Столько лет он считал, что из его племени не уцелел никто, а теперь вот оказывается, спасся кто‑то, но увидеть или хотя бы узнать кто, не представлялось возможным, пока сюда не заявится высокородный юнец. Да захочет ли еще помогать? Не приступом же, в конце‑концов, брать крепость. Вот и остается, сидеть и ждать, стервенея от вынужденного безделья. От нечего делать шенни даже вновь взялся за ножи резчика и коротал время, покрывая хитрой вязью новые наличники для трактирных окон. И руки заняты и будет чем хозяина отблагодарить.

Ремесло это Мэйр освоил еще в ранней юности, когда пришлый мастер из людей за несколько вечеров изготовил фигурку огненного кота в дар вождю. Тогда, суровой зимой, шенни нашли человека сильно израненного, подобрали и выходили. Он все больше молчал, ничего не рассказывал. Но, поправившись, уходить не торопился. А его и не гнали. Так и прижился в племени этот мастер‑резчик. А Мэйр, очарованный умением человека оживлять мертвое дерево, долго сидел и просто смотрел на работу мастера, пока, наконец, робея, не попросил обучить. С тех самых пор в племени его и прозвали Резчиком. Сначала со снисходительной насмешкой, а потом и за мастерство, которое с удивлением хвалил и его учитель. Ну вот и тут умение все‑таки пригодилось. Хоть и много лет прошло с тех пор, как Мэйр делал на продажу затейливые безделушки, а руки не забыли.

В зал он не заходил, а еду ему таскал кухонный мальчишка, вечно замызганный и болтливый. Ему похоже было совсем все равно кому вываливать на голову потоки речей – хоть соседу‑кузнецу, хоть дикому шенни из дремучих лесов. Ни страха, ни почтения малец, видно, не ведал вовсе.

Вот и сейчас, раскладывая снедь, он без умолку тараторил обо всем подряд.

И что, наверное, страшно было повстречать бончака на дороге, и что рана будет очень долго заживать, ведь все знают, что у бончака слюна ядовитая, и что какую‑то Таишу, ту, которая родила от пришлого наемника, уже который день не видели, и говорят будто она самому принцу приглянулась и он ее к себе в крепость забрал…

– Погоди, – остановил мальчишку Мэйр. – Так, правда, думаешь, забрал?

– Так а чего, она – девка красивая, не скажешь что и рожала. И веселая. И принц тоже веселый.

– Угу, – буркнул Мэйр, разом теряя интерес.

Все веселые, все развлекаются. Теперь может Сингур и вовсе не явится сюда, пока ему эта красотка Таиша не надоест. А выпивки и в Дримме хватает, как и разговоров с простым людом. Чего ему сюда ходить.

Но он, хвала Богам, ошибся. Нынче же вечером принц заявился в «Крепость в скале», о чем Мэйру, улыбаясь так, как будто сам приволок Сингура сюда, тотчас доложился Тино. Трактирщик возбужденно махал руками, хвалился, будто принц сам сказал, что очень ему стряпня здешняя понравилась, особенно гусятина с ранними грушами. Шенни кивал, почти не слушая, пока Тино не убежал к гостям, спохватившись и обругав Мэйра за то, что тот совсем его заболтал.

Выйдя в полупустой зал, Мэйр присел за стол в самом неприметном углу, откуда однако прекрасно был виден тот, кто ему был нужен.

Принц, конечно, был не один. По правую его руку, спиной к стене, так чтобы видеть вход, сидел рослый, немолодой воин – охрана, куда без нее. Явно не однажды переломанный нос выдавал в нем любителя помахать кулаками, но скупые и четкие движения – умелого бойца. Такой и с мечом, верно, хорош. Слева к плечу Сингура прижималась довольная и действительно очень красивая темноволосая и светлокожая девица. Таиша, надо полагать. Охранник само‑собой, сразу заприметил шенни и теперь нет‑нет да и поглядывал на всякий случай. Даже, чуть позже подозвал Тино и явно порасспросил о таком госте. Ответ, судя по всему, его устроил и взгляды воин стал кидать пореже.

Мэйр, в свою очередь, рассматривал принца. Очень молодой, с тонким, по‑юношески чистым лицом, черными растрепанными волосами, он часто и заразительно смеялся, громко требовал выпивки и угощал других, видимо, уже хорошо знакомых ему завсегдатаев трактира. Гуляка, баловень, любимчик женщин и простого народа – не надо было особенно мудрствовать, чтобы быстро определить характер юного принца.

Заиграла музыка, неожиданно приятная, и Мэйр заметил, как довольно улыбается Сингур. Бард, а у Тино ошивался свой бард‑приблуда, запел довольно интересную балладу.