На своем месте, или Новые приключения следователя Железманова

– Да я даже не помню, меня Савельев как савраску гоняет, всего не упомнишь, – начал юлить допрашиваемый. – Вы у Савельева спросите, он мне продукты покупать поручал?

– А я уже спросил.

– И что?

– И ничего. Ваш хозяин действительно не давал такого поручения, но товар вы покупали. На триста сорок пять рублей съестного набрали. Это может подтвердить Михайлов.

– Да как же я покупал, если мне такого поручения не давали?

– Вот это и мне интересно. Вы вроде человек образованный? Вот и почитайте показания Михайлова. Он заявил, что вы приехали к нему двадцатого ноября, высказали намерение приобрести для трактира в Гавриловке различных продуктов. Только после того как они были отгружены, вы под благовидным предлогом покинули дом Михайлова и скрылись.

– Да врет он все, – пошел напролом Кокунин. Наглости ему было действительно не занимать.

– Вас с этим товаром видел унтер‑офицер Рыбников. Он видел, как вы его везли, только, правда, в противоположном направлении. Вот его показания, можете ознакомиться, – следователь положил перед молодым нахалом листок бумаги. Тот растерянно протянул к нему руку и принялся читать, а Железманов продолжал идти в атаку.

– Мы даже выяснили, куда вы отвезли купленное. В селе Покровское. Там также нашли нескольких людей, подтверждающих это. – Перед Кокуниным легли еще несколько исписанных листочков, после чего он некоторое время молчал, а потом произнес:

– Так, я это… для себя покупал, я думал, что вы про сделки от Савельева спрашиваете, – даже очень неопытному взгляду было видно, что допрашиваемый врет и сочиняет на ходу.

– То есть двадцатого ноября вы купили различных продуктов на триста сорок пять рублей для себя?

– Да, для себя. Я планирую открыть свой трактир в этом селе, вот и решил запастись. А что, я не могу открыть свое дело? – последнее было произнесено с вызовом и амбициями.

– Можете, конечно, можете. Вот только за покупки платить надо, а вы не заплатили, и Михайлов свидетельствует, что вы все же просили товар не для себя, а для ресторанов Савельева. Таким образом, это все мошенничество, – подытожил следователь. В бизнес‑планы он не верил.

– Так я просто кошелек забыл, вот и решил, что потом завезу. Делов то. А тут дело, следствие!!! Из‑за ерунды шум раздули.

– Ничего себе ерунда – триста сорок пять рублей. Что же вы не предупредили Михайлова о том, что деньги потом привезете? Или вы думаете, что каждый может спокойно сидеть и ждать, а не привезут ли ему случайно деньги за товар на такую бешеную сумму?

– Ну, и мог бы подождать. Я бы привез, честное слово.

«Интересно, он придуривается или действительно искренне надеется всех убедить в своей невиновности такими дешевыми аргументами», – недоумевал Железманов. Поведение подследственного нормальным назвать было нельзя.

– Я вам не верю. Во‑первых, у меня больше оснований доверять все же показаниям Михайлова. Он показывает, что вы говорили, что покупаете товар для заведений Савельева. Впрочем, можно сделать очную ставку. Во‑вторых, у вас были деньги на такую дорогую сделку?

– А почему у меня не могло быть денег? – ответ опять звучит с небывалым вызовом.

– Сколько вам платит Савельев?

– В месяц двенадцать рублей пятьдесят копеек, жадина.

– Даже если бы вы отработали целый год у Савельева, то смогли бы заработать сто пятьдесят рублей. Триста сорок пять рублей – более двух лет службы. Это при том, что надо еще есть, покупать одежду. Но вы и этих двух лет не отработали, вы служите у Савельева всего пять месяцев.

– А мне отец в наследство в деревне дом оставил.

– Вы его продали? Учтите, это очень легко проверить.

– Нет пока, но собирался.

– Так откуда же деньги?

– Накопил, я немножко торговал, до того как к этому жадюге поступил.

– Чем торговали? Дровами? – следователь решил перейти к другим эпизодам.

– А что, запрещено?

– Нет, если все по закону, то не запрещено. Самое главное – товар надо реально покупателям представлять. А что вы жене портного Каплана наврали?

– Ничего я не врал! – опять начал петушиться Федор.

– Как не врали, когда вы пришли в дом Каплана и сказали Циле Каплан, что ее старший сын Абрам купил у вас дрова на сорок рублей? Она вам поверила и отдала эти сорок рублей, а когда сын пришел домой, то выяснилось, что никаких дров вы не продавали, а просто обманули бедную женщину. Вот показания и самой Цили Каплан, и ее мужа, и его сына Абрама, – опять перед подозреваемым ложатся несколько исписанных листочков бумаги.

– Да вы кому верите, господи следователь? Этим жидам? Они наговаривают на меня! – опять пошел фонтан эмоций.

– Во‑первых, надо говорить не жиды, а евреи. Во‑вторых, они также являются поданными Российской империи и могут рассчитывать на защиту законов нашего государства. Наши законы распространяются на всех. На вас, между прочим, тоже, в том числе и Уложение об уголовных наказаниях. А в нем не сказано, что можно людей какой‑либо национальности обманывать, – в голосе следователя послышался металл.

Допрашиваемый немного остыл, поняв, что антисемитскую карту разыграть не получится, и даже опять частично признался:

– Да я хотел им дрова привезти. Потом, через два дня. Помочь же людям надо, приехали из теплых краев, к нашим зимам не привыкшие, вот и хотел заботу проявить.

– Кокунин, неужели вы серьезно думаете, что я в это поверю? – недоумение следователя уже было несколько наигранным, поскольку он успел привыкнуть к небывалой и нелогичной наглости молодого человека.

– А что же не поверить, господин следователь? Неужели два образованных человека не смогут найти общий язык?

– Так ведь не верится. Вы же не привезли эти дрова ни через два дня, ни через неделю. А долг от имени Каплана с Федорова тоже из‑за любви к ближнему получили?

– Тоже. Он, Федоров то есть, деньги возьмет и не отдает. Кто голос на него может повысить, тем и отдает. А кто не повысит, тот за ним ходит.

– А Каплан просил вас об этой услуге? В смысле, просил получить долг с Федорова? Только учтите, что очную ставку с ним провести несложно, поэтому говорите правду.

– Нет, не просил, – был вынужден признать Кокунин. – Я по своей воле помочь хотел.

– В это можно было бы поверить, если бы вы в этот же день отдали деньги Каплану. А вы это не сделали. Поэтому здесь также речь идет о мошенничестве. Получается, что за короткий срок вы совершили тройное мошенничество. Доказательства против вас имеются, – следователь кивнул на стопку протоколов допросов.