На своем месте, или Новые приключения следователя Железманова
– Да, я пришел рассказать за свой гембель[1]. Пару дней назад к моей Цилечке (это моя жена) пришел Кокунин. Он сказал ей, что мой старший сын Абрам сделал с ним гешефт[2], а потом сказал, что мой Абрамчик теперь должен ему сорок рублей. Ну, как вам это нравится? – развел руками Каплан.
– Давайте все по порядку, – остановил следователь словесный поток заявителя. – Прежде всего, уточним дату происшедшего. Вы сказали «пару дней назад». Это было буквально два дня назад – двадцатого ноября тысяча девятьсот восьмого года?
– Нет, это было восемнадцатого ноября.
– Так, это понятно. Теперь: о каком Кокунине идет речь?
– Таки он служит у Савельева поверенным, того самого, у которого несколько ресторанов и трактиров, но я за него слышал, что сам Кокунин тоже торгует всем подряд.
– А что купил у него ваш сын? В чем был гешефт?
– Этот босяк сказал моей Цилечке, что мой Абрамчик купил у него дрова на сорок рублей. Ну, как вам это нравится?
– А ваш сын на самом деле не покупал дрова у Кокунина?
– Таки нет! Я, конечно, понимаю, тут на минуточку зима, а нам таки тоже холодно, но мой сын не покупал дров у этого оборванца.
– А ваша жена отдала сорок рублей этому Кокунину якобы за дрова, которые на самом деле ваш сын не покупал?
– Таки я за это говорю всю дорогу, господин следователь! Спрашивается вопрос, за что моя Цилечка отдала деньги? Мало того, что сорок рублей за дрова – это больно[3], так он еще лечит меня[4]!
– А почему ваша супруга отдала эти деньги, если сделки на самом деле не было? – удивился следователь.
– Цилечка сказала, шо тот сумел сделать очень даже убедительную физиономию, и она таки ему поверила.
– Хорошо, я сейчас запротоколирую ваши показания, и будем разбираться, – объявил заявителю Петр Андреевич и стал писать бумаги, а Каплан продолжал по‑одесски темпераментно высказывать недовольство:
– Я шо, нанимался содержать его? Он шо думает, что мне станет теплее, если я просто отдам деньги за эти дрова? Или, может, мне станет теплее от мысли, шо он выпьет на мои деньги водки и согреется? Можно подумать, шо на двери моей мастерской висит объявление величиной в аршин: «Кому нужны деньги, добро пожаловать сюда. Их есть у меня для вас».
Так возникло первое дело о мошенничестве, совершенном поверенным Федором Ивановичем Кокуниным. Первое, но не единственное. Оформляя постановление о возбуждении уголовного дела, где подозреваемым был этот самый Кокунин, следователь Железманов не подозревал, что буквально на следующий день снова услышит эту фамилию уже от другого заявителя, а точнее от купца третьей гильдии Алексея Никитича Михайлова.
– Ваше благородие, я, кажется, стал жертвой мошенничества, – представившись, начал он без особых предисловий.
– Мошенничества? – автоматически переспросил Петр Андреевич. – Давайте рассказывайте все по порядку, кто вас обманул, в чем?
– Я занимаюсь торговлей провиантом, вожу муку, крупу, торгую селедкой, солониной, ветчиной. Три дня назад, двадцатого ноября, ко мне приехали от Савельева, мы с ним не раз сделки заключали, я его поставщик, у него несколько трактиров, вот я ему продукты и поставляю.
– Я не понял, приехал сам Савельев?
– Нет, не сам. Он помощника своего прислал. Я его знаю. Его Федором зовут, а фамилия его Кокунин.
– Кокунин? – насторожился следователь, тотчас вспомнив расстроенного облапошенного одесского еврея.
– Да, Кокунин. Он приехал ко мне и сказал, что в трактире его хозяина, Савельева, в селе Гавриловка закончился провиант и что Савельев просил отпустить пару мешков крупы, муки, еще заказал ветчину, селедку. Словом, много всего было.
– Вы отпустили товар, а деньги вам уплачены не были? – Железманову не составило труда догадаться, что произошло.
– Да, я отпустил продукты, и мы пошли в дом, чтобы рассчитаться. А в сенях Кокунин вдруг остановился и заявил, что он, мол, документы в санях забыл и побежал обратно на улицу. Я подумал, что он действительно что‑то забыл, и остался его ждать, а он все не идет и не идет. Вышел на улицу, а там уже ни Кокунина, ни его саней с товаром нет.
– Дальше что было? Вы не пробовали у Савельева узнать, почему вам не были уплачены деньги?
– Конечно, пробовал! Я весь день ждал, думал – или Кокунин, или сам Савельев подъедут с деньгами. Но никто не появился. Тогда на следующий день я сам поехал к Савельеву. А тот в дурку стал играть: говорит типа того, что никакого указания своему работнику покупать у меня крупу или муку не давал. И вообще у него продукты в Гавриловке и так есть в достаточном количестве. Я ему говорю: «Отдавай деньги за товар!», а он мне твердит, что ничего у меня не покупал и вообще что я сам мошенник.
– А о какой сумме идет речь? Сколько вам должны за товар?
– Триста сорок пять рублей.
– Ого! А почему вы ко мне только сейчас пришли?
– Так я вначале сам пытался разобраться. Думал, ошибка какая‑то произошла. Стал всех расспрашивать, соседей там, мальчишек, не видел ли кто саней с мешками и бочонками. Даже в Гавриловку съездил.
– Ну и что вы там выяснили?
– Не был там Кокунин, не приезжал. Самое главное – там действительно продукты и так были. Не нужно было для этого трактира столько покупать. А сани я потом нашел!
– Неужто? Вам повезло! Где нашли? – воскликнул следователь.
– В противоположном направлении от Гавриловки. Там село есть – Покровское. Вот там эти подводы и были. Продуктов только уже на них не было. И Кокунина, этого мошенника, не было.
– Как же вам удалось на это Покровское выйти? – спросил следователь, удивляясь способностям к оперативной работе заявителя.
[1] Гембель – неприятность (одесский жаргон).
[2] Гешефт – сделка (одесский жаргон).
[3] Больно – по‑одесски значит дорого.
[4] Лечить – по‑одесски значит обманывать.
