Не выходя из тени. О чем говорит твоя ДНК

Фима рассмеялся, выпил вино и принялся есть. Изольда тем временем нарезала немного овощей, поглядывая на него, он снова ей показался старше, с багажом опыта, но едва он сморщил нос, мнение переменилось. Фима взялся за графин, состроив гримасу.

– Вино покупное? – улыбаясь, спросила Золя: – Или сам готовил любовный напиток?

– Не, не сам. В погребе взял. Матушка друга старалась.

– Фух, хорошо. А то я собралась волноваться, припоминая сюжет излюбленного тобой романа.

– Не, королям не служу! Действую исключительно в своих интересах.

– Я тоже.

Замолчали. Свеча подрагивала, лес шумел тихую ночную песню, Изольда прикрыла рот, зевнув.

– Может это неправильно, но я всю жизнь говорю, что думаю. – сделала глоток: – Так вот, мне очень покойно с тобой. Не поняла, хорошо это или плохо, но мне нравится быть с тобой рядом. А теперь ты ответь мне честно – чего мне ждать?

– Ты это о чем? – приподняв одну бровь, Фима посмотрел на нее внимательно.

– Я лишь хочу понять, ты друг или нет?

– Изольда, я не понимаю вопроса? Я же сказал – ты покорила меня.

– Прости, просто так получалось, что все мужчины, кто бросался высокими чувствами, по сути, искали лишь выгоду от меня.

– Интересный поворот. – отставил тарелку, наполнил бокалы, испил, присматриваясь к ней. – И какая же выгода может быть от тебя лично мне?

– Пока не знаю. Но есть нечто странное в нашей встрече. Подожди, не перебивай. Не хочу искать причин, слушать пояснений. Просто хочу, чтобы знал – я еще приглядываюсь к тебе.

– О! Это – пожалуйста! Это сколько хочешь! – перевел все в шутку, вернул тарелку на место и принялся жевать, с аппетитом. – Да, есть еще торт и мороженное. Выбор за тобой. И это, Изольда, выбор всегда за тобой, в любых ситуациях. Пойду‑ка я, поставлю чайник. Прохладно. – поднялся, у двери оглянулся: – Не замерзла? Может куртку принести?

– Нет, спасибо. Мне не холодно.

Выпили чаю, болтая ни о чем, забыв о маленьком инциденте. Фима не стремился даже пересесть к ней на скамью. Золя невольно взглянула на часы.

– Да! – сразу же сказал Трофим: – Поздно. Пора спать, а я разболтался. Ты иди, мне надо сделать пару звонков. Если что понадобится, говори.

– Спокойной ночи! – не спеша уходить, сказала Золя.

– Сладких! – ответил Фима, собирая со стола.

– Какие на завтра планы?

– Проснуться в хорошем настроении.

– Поняла. Значит до утра?

– Прости, надо позвонить.

Ушла, приподняв бровь. Заправила кровать, приняла душ и улеглась, оставив дверь приоткрытой. Постель была мягкой, одеяло пушистым, подушки удобными. Смотря на блики света с первого этажа, провалилась в сон. Достаточно крепкий, никем не тревоженный.

Сновидения пришли под утро, приближаясь из мрака. Сначала блуждающей яркой вспышкой, затем появилась вторая, третья…, объединились, закружились, заставляя жмуриться. И вот Изольда видит себя на той самой поляне среди танцующего леса. В легком летнем сарафане, босиком. Не успев подумать о том, что ногам будет больно ступать по осыпавшимся, сухим иголкам сосен, укололась. Сливаясь со сновидением в одно целое, чувствовала тепло, слышала пение птиц, вдыхала запахи. Боясь ступать, стояла на одном месте, высматривая того, с кем пришла.

– Ау! – позвала она, не в силах вспомнить имя спутника.

– Ауууу! – ответило ей Эхо.

– Интересно. – шептала она, задумавшись. – А кто меня сюда привез? Папа? Да нет, я же уже взрослая. Меня сюда привез знакомый. Да, с другом я приехала. Друг… Трофим… Ах, Фима! Но где он и почему я говорю – друг? Разве я с ним только дружу? Разве я не хочу, чтобы он был мне ближе? И разве между нами нет ничего? Ничего кроме дружбы? Какая же я ветреная. Мы с ним совсем недавно познакомились.

Деревья, окружающие ее, изгибались в разных позах, словно балерины на разогреве. Золя посмотрела под ноги, сделала шаг, второй. Деревья медленно перемещались, но едва она поднимала глаза, как они застывали, не боясь менять позы. Изольда улыбнулась, нарочно опустила глаза. Снова улыбнулась и вдруг, вспомнила считалочку, совсем детской игры:

– Тише едешь, дальше будешь! – прошептала она и резко подняла голову. Совсем тонкая сосенка шаталась и Изольда, рассмеявшись, закрыв глаза и подняв к ним руки, повторила громче: – Тише едешь, дальше будешь! – убрала руки, открыла глаза. Три изогнутых ствола, склоненные к самой земле на половину, у которых резко, совершенно ровно, верхушки взлетели вверх, застыли совсем рядом. Откуда‑то издалека доносился смех и Изольда, забыв, что она совершенно одна в лесу, тоже засмеялась, говоря:

– Вот вам и водить!

– Вам водить! – вторило ей разноголосье.

Изольда, испытывая детское счастье, смеялась и кружилась, пока не заметила, что темнота снова подступает к ней. Остановилась. Деревья замерли. Даже ветерок не прогуливался. Оглянулась. Поляна уменьшилась. Солнечные лучи падали ровно, освещая лишь одну сторону ствола. А все, что не попадало под лучи, настораживало. Изольде показалось, что за деревьями кто‑то прячется. Отступила назад, но тут же развернулась. Все деревья стояли вокруг нее на ровных расстояниях, словно это люди взялись за руки, собираясь водить хороводы. И вот дальний ряд пошел в одну сторону, перед ним ряд в противоположную.

– Сон! – решила Изольда. – Это мой сон. Деревья не разгуливают.

– Тише едешь – дальше будешь. – прошептали за ее спиной, совсем рядом. – Тебе водить! – засмеялись, да так близко, что ее обдало жаром, а волосы на затылке колыхнулись.

– Сон! – твердо произнесла Изольда: – Деревья не говорят.

– Если это деревья. – тут же ответил ей знакомый мужской голос.

– Кто здесь?! – крикнула Изольда и чертыхнулась: – Ну вот, дошла до ручки. Говорю, как в малобюджетном ужастике!

Однако она стала ощущать холод. Выпрямилась и присмотрелась. Ее уже не стеснялись и не запугивали, к ней шли! Отделяясь от ствола, разделяясь с деревом, к Изольде шли тени, вполне человеческие.

– Трофим! – крикнула она. – Трофим! – повторила громче.

– Изольда! – совсем тихо, протяжно, непонятно в какой стороне, звал ее мужчина.

Задумываться, Трофим ли это, Изольде было некогда, она оглядывалась, решая куда бежать.

– Трофим! – закричала еще громче и… села.