Обратная сторона её души. Роман
Вера подбежала, заглянула в экран и захохотала так, что опрокинула стакан с коктейлем на пол. Стакан разлетелся осколками, напиток разлился по белому полу.
Вера ойкнула, Настя засмеялась еще громче её. Вера убежала в хозяйственную комнату, прибежала с тряпкой:
– Слушай, вообще да, это хорошо, что ковров нет и пол кафельный, так бы не отмыли наверно.
Она быстро вытерла лужу, собрала осколки, убежала, вернулась, убежала в кухню, за новым стаканом, от туда крикнула:
– И что? Он молчит?
Настя пожала плечами. Ответных сообщений не было. Ей тоже захотелось принять участие в общем веселье:
– А может мне?
Вера активно закивала:
– Да! Одевай обратно красное! И прическа еще на месте, только давай тоже помаду! И туфли, а не носки!
Настя впорхнула в платье, весело закружилась, достала золотые туфельки, задумалась над позой, закружилась снова, только в поиске интересного места:
– Верка, я захмелела, а у нас еще и бутылка не допита!
А Верка уже отправляла фото, где Настя была с блестящими глазами, и своей фирменной улыбкой. «Завидуй молча!» – такое сообщение Вера отправила после этой фотографии.
Они бухнулись на диван и уставились в телефон. Под сообщениями появилась надпись: просмотрено. Они в голос завизжали, бросили телефон и убежали в гардеробную.
– Он подумает, что мы дуры.
Вера скинула платье, подняла шорты и майку.
– Да, еще какие.
Но это их ни капли не обеспокоило, они захохотали в голос, до слез на глазах, успокоились лишь минуты через три. Настя тоже сняла платье, но осталась в белье, пошла в комнату и открыла окно.
– Жарко!
– Кондиционер‑то для чего у тебя!?
– Я хочу уличный морозный воздух! – Настя распахнула окно шире, в комнату сразу влетела волна снега, и её обдало таким морозом, что она вся покрылась мурашками и поспешила закрыть его обратно.
– Во‑во, Снегурочкой станешь.
– Я не думала, что там уже ураган! Ой, ураган это летом. А как же это называется зимой? Ведь тоже ветер, но не ураган. И не торнадо, торнадо – это про Америку скорее.
– Это – метель! Слушай! А где спрятан кондиционер? – Вера обсматривала комнату в поиске хоть каких‑то следов кондиционера, но не могла найти, телефон на диване издал веселый звук оповещения.
– Это у тебя на вайбере такой звук?
– Да.
Они испуганно посмотрели на телефон, Настя от окна, Вера от гардеробной. Подходить было страшно.
– Нет, нет, нет! Пока не выпью еще стакан читать не буду! – Крикнула Вера Насте.
– Я тоже!
Они схватили стаканы, ушли в гардеробную, закрыли за собой дверь. Настя ногой отодвинула одежду, которую они, снимая, бросали на пол:
– Чем бы еще его удивить.
Она задумчиво пошла вдоль полок и стеллажей.
– Я придумала! Надо фото в белье! Только увешаться драгоценностями!
– Угу.
Настя снова прыснула от смеха и открыла дверцу отдела с бельем. Идея была вызывающей, но им уже было все равно. Вера довольная своей идеей полезла на верхнюю полку, где стояла коробка с драгоценностями. Достать коробку никак не получалось, а она все тянулась:
– Как же ты её оттуда достаешь!?
Она поставила ногу на полку, попробовала подняться повыше, но коробка никак не доставалась, пальцы соскальзывали с глянцевой поверхности. Настя обернулась, хотела остановить её, но не успела. Нога Веры в туфле соскользнула в тот самый момент, когда она уже успела за край крышки потянуть коробку к себе и вместе с ней полетела прямо в платья, разбросанные на полу. Настя оцепенела, улыбка сразу пропала с её губ, щеки побелели.
Коробка с треском ударилась об пол, крышка слетела, и по белому полу рассыпались яркие фотографии. Их было не много, не больше тридцати, но на каждой из них Настя была с незнакомым для Веры мужчиной. Каждый снимок был наполнен счастьем момента: они обнимались, смеялись, он кружил Настю на руках, катал на лодке, кормил арбузом, держал за руку и целовал.
Вера почувствовала, как ноги зазвенели болью от удара, посмотрела на Настю в поиске сострадания и поддержки, но лицо Насти стало мраморным, глаза пустыми. Вера так испугалась этого лица, что собственная боль сразу ушла куда‑то вглубь мышц и там лишь застенчиво вздрагивала, обещая превратиться в синяк:
– Прости, я не знала. У меня в точно такой же коробке лежат украшения.
– Ничего страшного, я сейчас все уберу.
Настя сказала это одними губами, и медленно начала поднимать фотографии с пола, она не смотрела на них, просто складывала в стопочку, как робот.
– Настя, кто это?
Вера была испугана, испугана своим падением, реакцией Насти на эти фото, у нее был шок, на фото она видела другую Настю – наполненную радостью. Она не знала, как себя вести, ей было стыдно и удивительно одновременно.
Настя подняла на нее глаза полные тоски, долго молчала, потом очень тихо сказала:
– Это мой муж.
– Почему ты не с ним?
– Потому что он погиб. Он умер двадцать первого апреля. Он нелепо разбился на машине. А я так и не успела ему ничего сказать.
Последние слова она смогла лишь прошептать и тихонько заплакала, отчаянно, горько. Вера испугалась, быстро подползла к ней, крепко прижала к себе:
– Все будет хорошо, не бойся, он знает, он все знает, он все услышал.
Настя устало подняла лицо:
– Вера, мне не нужны квартиры и фабрики. Мне ничего не нужно. Я хочу вернуть его. Я хотела бы отдать все, что у меня есть – но вернуть ему жизнь. Я без него не вижу красок. Мне все равно. Все серое, Вер.
Вера забрала у нее фото, сложила в коробку, отодвинула её.
– Расскажи мне. Прямо сегодня расскажи. Хватит нести в себе эту боль. Ты должна жить, Настя!
В голове Веры моментально появилось объяснение всех поступков её директора, это было так неожиданно и просто, что казалось странным, почему она не понимала этого раньше.
