Обратно в забытое время

Я продрогла до костей. Агнис прочитала мне длинную нотацию о том, что я неразумная и небрежно отнеслась к своему здоровью. Всё следующее утро она отпаивала меня горячими целебными отварами, заставила лежать в постели под толстым слоем одеял. Очередная моя попытка встать вызвала у негритянки буйный гнев. И хотя я зала, что на самом деле Агнис не злится, а всего лишь хочет уберечь меня от простуды, всё равно разнервничалась.

– Я себя прекрасно чувствую, Агнис! Посмотри в окно, какие яркие лучики заглядывают в каюту. Я хочу прогуляться.

Мы пережили шторм. Шхуна совсем не пострадала. Блез сказал, что нас немного унесло в сторону, но в целом, все живы и здоровы. Стефан тоже нашёлся: он был так напуган, что спрятался в сундук с одеждой и там уснул. Николет минуту находилась без чувств, когда его обнаружил старший братишка.

– Давай, помоги мне одеться. Хочу поговорить с капитаном и спросить, долго ли нам ещё до суши.

У Агнис не было причин противоречить мне. Пока она помогала мне надеть платье, её лицо оставалось недовольным. Но я всё равно улыбалась.

Через несколько минут я уже поднималась на палубу в коричневом клетчатом платье. Я отказалась заплетать волосы и надевать шляпку, мне хотелось чувствовать ветерок.

Капитан Камбер стоял у штурвала, когда я подошла к нему.

– А, мадам Леруа! Как вы себя чувствуете?

– Я не была больна, капитан. Моя служанка Агнис слишком преувеличила.

– Всё равно вам не стоило выходить в шторм наружу. Когда море гневается, а волны беснуются, лучше держаться подальше!

– Вы можете меня чем‑нибудь порадовать, капитан? Или встанете на сторону Агнис, чтобы учить меня?

Камбер сухо посмеялся, понимая, что я шучу.

– Пожалуй, я вас порадую, мадам.

– Наверно, я уже догадываюсь…

– Впереди суша.

– Мы добрались?

И как только Камбер сказал «да», я завизжала и запрыгала, как маленькая девочка, которой пообещали поездку в Дисней‑Ленд. Капитан не удержался от громкого, раскатистого смеха. Думаю, я самая весёлая путешественница из всех, с кем ему доводилось плыть по морям.

Вскоре наша шхуна пришвартовалась к берегу, к тому самому берегу, откуда десять лет назад отплыл торговый корабль Оскара. Я со слезами встречала Калеичи, воспоминания всплыли такие четкие, словно всё это было вчера. Вот, я плыву на лодке за кораблем, прыгаю и плыву, в то время как одежда тянет меня на дно. Я даже ощутила тяжесть, когда вспомнила, как тонула. Оскар спас меня…

Крупная слезинка проворно скользнула по щеке и скрылась под подбородком. Я вытерла лицо рукой в перчатке. Агнис настояла на том, чтобы заплести косы и надеть шляпку, чтобы вид был опрятным – вид настоящей французской леди. Да, во Франции я стала леди, но в моем веке я обычная еврейка‑англичанка и одинокая художница. Что со мной там будет?

Пристань ничуть не изменилась. Даже торговцы сидели на своих местах, продавая ткани и сувениры. Тут же ходили жители Калеичи. Их легко было отличить по османской хлопчатобумажной одежде и кушакам. Мода изменилась, но не настолько, чтобы невозможно было отличить европейца от османа.

Первая проблема, с которой я столкнулась – упрямство Агнис. Она ни за что не хотела отпускать меня одну в город. Капитан Камбер предложил мне взять кого‑нибудь из мужчин с собой. Я долго отказывалась, потому что желала побродить по улицам маленького городка в одиночестве. Здесь столько воспоминаний! Мне не нужен был сопровождающий. Но верная Агнис одержала победу.

Вспомнив отважный поступок на неблагополучной улице Парижа, когда воришка сорвал мой мешочек с монетами с запястья, я попросила Блеза пойти со мной. Больше никому я так не доверяла свою жизнь, раз уж она должна непременно оказаться в опасности, по мнению Агнис.

Во время поездки я изучала таблицу, которую дал мне Али, вела подсчёты и прикинула примерную дату, когда откроется портал в лабиринте. Первым делом я должна была убедиться, что он никуда не делся за десять лет. Нет, я была в этом убеждена, а иначе как бы он дожил до двадцать первого века. Однако после того, что со мной случилось, я уже ни в чем не могу быть до конца уверенной.

Мы с Блезом шли вверх по каменной мостовой мимо знакомых домов, мимо мечети и той самой библиотеки, где я пряталась от… йерли кулу – военных провинции. В памяти всплыл момент, когда я писала записку Оскару. Он пришёл за мной, потом укрыл меня на своём корабле. То были поистине прекрасные дни, хотя и очень опасные. Вернись я в то время, то поступила бы также.

Надо же! Я здесь ничего не забыла! А вот и знаменитая калитка в лабиринт – место, где я попрощалась с Айалой и Эриком. Я оставила их и доверила свою жизнь Оскару. Мы прожили счастливых десять лет вместе. Жаль, что он оставил меня.

– Куда мы пришли, мада…

– Блез, – резко перебила его, – пожалуйста, зови меня Ревекка. Я устала от этих почестей. Тем более, здесь никого, кроме нас нет.

– Хорошо, ма… Ревекка. Так, это что – лабиринт?

Мы шли по зелёным коридорам. Я настолько хорошо выучила этот лабиринт, что без труда определяла путь, который приведёт нас к центру.

– Да, Блез, это лабиринт – моё тайное местечко, куда я приходила, когда на душе было тоскливо.

– Так, вы, правда, жили здесь?

– Жила. Но недолго.

– Вы не француженка?

– Нет, Блез. Я – англичанка.

– Как же англичанка попала в эти края?

– Это долгая история, – вздохнула я, осматривая приосанившиеся деревья, они как будто увеличились в размерах, ветви почти закрывали небо. Вокруг всё поросло травой, но камень хорошо было видно. Я подошла ближе, потрогала его рукой, тонкими пальцами провела по надписи.

– Вы знаете, что тут написано?

– Да. – Я хорошо помнила эту надпись, несмотря на то, что прошло много лет. – Здесь написано: «Там, где потревожен прах пророка – творения венец – навек остаются. Какие вы сейчас, такими мы были. Какие сейчас мы, такими вы станете. Священно хранимое за толстыми стенами. Но вниз в сторону сдвинувший унесёт в снах остатки времени».

Всё это я сказала на хорошем французском, чтобы Блез понял. Конечно, вышло не так поэтично, но смысл был понятен. Мужчина задумчиво смотрел на камень.

– Похоже на заклинание.

Я сухо посмеялась.