Опасные игры

Лифт начинает отсчёт этажей сверху вниз. Пятьдесят семь, пятьдесят шесть, пятьдесят пять… С его приближением внутри закипает что‑то похожее на тревогу, ведь этот день я ждала очень долго. День, когда я посмотрю в глаза тем, кто разбил, растоптал, уничтожил меня прежнюю, оставив только пепелище. Мне понадобились годы, чтобы вернуть себя к жизни, собрать, как мозаику, состоящую из миллиона пазлов событий, мечт, желаний, надежд и разочарований. И что‑то все же мне удалось склеить. Но вместе с этим я отрастила огромный непробиваемый панцирь. Защитную оболочку от всего негативного, что может вновь меня окунуть в то состояние, из которого, казалось бы, не было выхода. «Все, что нас не убивает, делает нас сильнее». В мысли пробиваются отрывки из памяти, о которых больно думать. Ещё больнее думать о том, что с этим придётся смириться и жить дальше. Но как показала мне жизнь, время не лечит. Оно затягивает рваные раны, оставляя некрасивые шрамы на теле. И каждый раз, смотря на них, ты видишь всю историю их происхождения, которую невозможно забыть, сорвать с кожей, стереть из памяти.

Теперь, поднимаясь на 71 этаж на частном лифте, я чувствую себя окрыленно, пьяняще. Сама мысль о том, что я наконец начала воплощать в жизнь то, что так давно планировала, пленит и дурманит. И чем выше я поднимаюсь, тем меньше чувствую себя тревожно. Я, черт возьми, на своём месте.

Двери лифта медленно открываются, представляя моему взору огромный зал с приглушённым светом. Уверенным шагом от бедра я направляюсь в сторону бара, чтобы не приковывать к себе лишние взгляды, но делать это получается с трудом.

Это казино не похоже на все другие, которые мне доводилось видеть. А побывать мне пришлось во многих. Чтобы отыскать то самое, где я точно смогу увидеть этих ублюдков. Десять лет своей жизни я не жила. Я была одержима планом мести, желанием расплаты и справедливости. Я научилась жить вопреки всему. Я нашла смысл. Именно поэтому с сегодняшнего дня я играю ва‑банк, пускай и ценой своей жизни.

– Мартини тоник, пожалуйста, – озвучиваю свой заказ бармену.

Облокотившись на небольшой барный стул, сажусь вполоборота, чтобы спокойно рассмотреть все происходящее в зале. Глазами ищу знакомые лица, но в ответ ловлю на себе лишь грязные, пошлые взгляды сидящих за игровыми столами мужчин. Сколько должно быть денег у человека, чтобы, находясь за покерным столом, в момент повышения ставок, пялиться на девицу у бара, а не следить за реакциями других участников? Таких людей в покере профессиональные игроки называют «рыбами». «Фиш» – это определение игрока, который либо недавно начал играть, либо играет давно, но исключительно ради удовольствия. Они не утруждают себя тонкостями игры, стратегиями других игроков или тактическими манёврами. Их главное оружие против других – это деньги, которыми они не сильно дорожат. Именно поэтому они готовы идти до конца, не боясь промахов. Главная цель в игре с таким оппонентом – уметь вовремя закинуть наживку. И если все сделано правильно – рыбка на крючке. Несмотря на то, что покер в моей жизни появился недавно, так называемых рыб я встречаю очень часто, и не только за покерным столом.

– Ты пришла, – облегчённо произносит Томас, подходя ко мне со спины. – Я решил, что ты передумала, – делая небольшую паузу, он садится напротив меня, подзывая жестом бармена.

Вместе с появлением Томаса я слышу запах дорого парфюма, окутывающего меня с ног до головы. Его как всегда идеально уложенные светло‑каштановые волосы зачёсаны назад и сильно блестят от приличного количества геля.

– Красивым девушкам не место за покерным столом, – с лёгким смешком он завершает свои сексистские размышления и берет в руки чистый Macallan со льдом.

Не сводя с Томаса глаз, я медленно подношу бокал к своим губам и блаженно смакую вкус коктейля.

– Красота ещё никогда никому не мешала забирать весь банк, – обнажая зубы, хитро улыбаюсь ему и тщательно прячу нотки агрессии в своём голосе.

Когда я собирала досье на Томаса Шона, читая различные источники, я видела сводки новостей про пожертвования миллионов в детские дома и реабилитационные центры для инвалидов. Казалось бы, этого было достаточно, чтобы предположить, что с чувством эмпатии у Томаса все в порядке. Но каждый раз, возвращаясь к его личной жизни, у меня никак не складывался пазл в идеальную картинку. Человек жертвует миллионы, чтобы помочь другим, но сам является антипримером мужа и отца для своих детей. Конечно, мои розовые очки уже давно выброшены на помойку, и я прекрасно понимаю, что та картинка, которую люди показывают на всеобщее обозрение, не всегда соответствует действительности. Посему наличие эмпатии человека к чужим бедам вовсе не означает ее наличие к своим же близким. Также мне удалось узнать, что некоторые компании, принадлежащие ему, работают совсем не по назначению. Это всего лишь красивая обертка, за которой скрывается отмывание денег и другого рода коррупция. Этот человек не так прост по своей натуре. Но мне и не нужно заходить настолько далеко. Разве что что‑то в моем тщательно прописанном плане пойдёт не так. А это практически невозможно. Томас Шон – всего лишь пешка на моем шахматном столе. Более важные фигуры появятся чуть позже.

Мельком я замечаю в его взгляде что‑то похожее на волнение. Его глаза бегают по моему лицу в поисках реакции, которая выдала бы меня с потрохами. Возможно, он о чем‑то догадывается. У Шона достаточно связей, чтобы добыть хотя бы немного информации обо мне. Но там не будет ничего, что могло бы его заинтересовать и дать повод не доверять мне. Последние десять лет жизни меня будто не существовало, и вряд ли об этом где‑то можно почитать. Кому есть дело до очередной итальянки из Сицилии, где по сей день правят люди, держащие в ужасе весь город. Мне нужно, чтобы он мне доверял ещё какое‑то время. Иначе все может пойти не так, как мне хотелось бы. Конечно же, имея в запасе варианты б, в, г, д, не так страшно ошибиться. Но мой план «а» так хорошо продуман, что, надеюсь, мне и не придётся использовать все остальные.

– Что ж, тогда самое время познакомить тебя с моими приятелями. – Протягивая мне руку, Шон сопровождает меня взглядом и медленно подносит мою руку к своим губам. – Ты потрясающе выглядишь, Камелия. Пойдём за мной.

 

* * *

 

Томас ведёт меня под руку, совершенно не реагируя на посторонние взгляды. Эта черта его характера мне определённо импонирует. Ему плевать на все и всех. Тем более, мужчине ведь есть, что показать. На мне лучшее платье из моей скоромной коллекции. Бархатная ткань усеяна крошкой из миллиона мерцающих блёсток. Небольшой разрез снизу оголяет мое бедро, но и его прикрывает свисающая бахрома из маленьких страз. Тонкие ремешки на шпильках, будто маленькие змеи, элегантно, накрест обвивают мою лодыжку. Из‑за небольшого каблука я выгляжу совсем хрупкой рядом с Томасом, чей рост выше моего на тридцать сантиметров. Мой внешний вид не бросается в глаза с сигналом «вульгарщина». Я, наоборот, постаралась подобрать свой образ так, чтобы выглядеть в нем изысканно и дорого. Чувство стиля у меня было всегда. И именно поэтому одеваться к месту я умею.

Мы огибаем круглые столы для игры в рулетку и двигаемся в сторону арки, ведущей в зал для привилегированных гостей. Мне чертовски льстит его намерение познакомить меня с кем‑то из его так называемых приятелей. Хотя, впрочем, я сомневаюсь, что именно в этом месте люди вообще способны завести друзей.