Ошибка предубеждения. Книга 2

Хайнц выполнил указание и сделал шаг к женщине. Пальто соскользнуло с её плеч. Эн оказалась абсолютно обнажённой, в одних коротеньких сапожках на высоком каблуке и кружевной подвязке на правом бедре. Стройная фигура в приглушённом свете прихожей выглядела настолько потрясающе, что Оливер замер в паре метров от красотки. Эн, стояла, слегка расставив длинные ноги и уперев правую руку вбок, словно ковбойша. Плечи уверенно развёрнуты, налитая грудь призывно смотрит вперёд, подбородок надменно приподнят, глаза озорно блестят – она наслаждалась произведённым эффектом. Женщина медленно подняла вперёд левую руку, словно в ней был пистолет, а затем, развернув ладонь книзу, слегка выставила вперёд безымянный палец. На нём было кольцо, подаренное Оливером при последней встрече, когда он сделал ей предложение:

– Ну, что стоишь? Забирай меня… я согласна! – и покачивая бёдрами решительно шагнула к мужчине.

Оба сидели голые тут же, на ковре в прихожей, подложив для мягкости брошенное меховое пальто и прислонившись к стене. Эн с еле заметной улыбкой смотрела на свои ноги, по‑прежнему обутые в лихие короткие сапожки. Оливер уже отдышался, но, закрыв глаза, боялся пошевелиться, дабы не спугнуть ту неземную негу, которую ощущают любовники сразу после страстной кульминации встречи. Подруга устало опустила голову на плечо мужчине и медленно, тихо выговаривая слова, начала напевать какой‑то мотив, в конце проворковав:

– Развратник. Ворвался в дом к достопочтенной даме, оттрахал её как голодный солдат… не дал даже разуться, – и громко заливисто захохотала, – надо нам почаще такие эксперименты проводить! Пять минут секса, а отдышаться до сих пор не могу, – и засмеялась ещё задорней.

Оливер, не шевелясь, лишь довольной улыбкой выразил своё согласие с предложением. «Она даже не пошла сразу в ванную, неужели точно беременная…», – улыбка не лице стала ещё шире.

– Так, Олив, мы идём по графику: пять минут на секс, – она опять засмеялась, – пять минут на туалет, тебе в смысле. Мне полчаса. И переходим к насущным делам. Многое нужно успеть обсудить. В восемь должны выехать. Давай, иди, твои пять минут уже пошли.

Сидя за завтраком Эн сообщила Хайнцу, что сегодня она выступает на заседании постоянного комитета по разведке палаты представителей. Глава комитета, Денни Хоул, назначен председателем спецкомиссии конгресса США по расследованию обстоятельств, приведших к событиям «чёрного понедельника». Она предложила конгрессмену заслушать перед комитетом технического директора «Сигнификант». Оливеру надлежит дать показания согласно её инструкциям. Сейчас им необходимо эти показания чётко определить и действовать дальше слаженно. Денни Хоул – крайне влиятельная фигура в политическом мире Штатов, и от его мнения будет зависеть весь ход дальнейшего расследования.

– Эн, ты же понимаешь, что у меня накопились тысячи вопросов к тебе? – Оливер посмотрел в глаза женщине после того, как она огласила их план.

– Олив, у меня есть много, что тебе рассказать. И я обещаю сделать это в ближайшее время, но сейчас доверься, пожалуйста, мне. Если сегодня ты правильно выступишь на комитете, считай, что мы в безопасности. Ты, я и… – она замолчала

– И кто? «Ну! Говори же…» – Хайнц сверлил взглядом подругу.

Она вздохнула:

– И наше будущее… Я на седьмой неделе. По идее, в конце июля должна стать мамой… а ты папой.

 

Сидя в кафе и анализируя утреннюю встречу, а также все известные обстоятельства, Оливер пришёл к выводу, что Эн искренна, и в планы подруги точно не входит его устранение. Безусловно, мысль о возможном и столь чудовищном коварстве возлюбленной была ему невыносима. Однако эмоции быстро улеглись, и Хайнц удалил подозрения в мусорную корзину своего подсознания.

Дело в том, что Оливер был очень эмоциональным человеком, и в силу выбранного жизненного пути уже давно предпочитал не дружить со своей головой, а иметь с ней исключительно деловые отношения. Они заключили договор: голова за него думает, а он её за это кормит физической и информационной пищей, заботится о здоровье и иногда балует алкоголем да кофеином. Годами выработанная привычка держать рассудок и эмоции в разных клетках невероятно облегчала мужчине жизнь. События и факты быстро проступали через пелену последствий гормональных всплесков, и холодный математический анализ выдавал на‑гора ясные рекомендации. Безусловно, не всегда уму хватало фактуры, и тогда он обращался к хозяину за разрешением выпустить из огромного вольера подсознания ещё одного верного помощника – интуицию. Интуиция, как кошка, жила по своим законам, имела непокорный нрав и нередко вылезала на свободу несанкционированно. Но учитывая, что голосок она имела нежный, а повадки ласковые, хозяин относился к её своенравию спокойно. Откровенно говоря, данное «животное» было для Оливера самым непонятным из всех обитателей его головы, но с каждым годом оно становилось всё более ценным и незаменимым в жизни. Кошке–интуиции нельзя было навязать свою волю. Ей глубоко было пофиг на всех и на всё вокруг происходящее, кроме самых диких и необузданных животных, яростных псов – эмоции. Поэтому перед тем, как только кошка усаживалась хозяину на колени и начинала мило умывать лапками прелестную мордочку, он обязательно кидал псинам какую‑нибудь сахарную кость. Без этого огромные звери яростно кидались на клетку, неистово наполняя вселенную Оливера то леденящим душу воем, то безутешным рыданием, то заливистым смехом. Не успев начать мурлыкать свои советы, в такой момент кошка грациозно спрыгивала с колен и не спеша удалялась. При этом милое и вредное создание обязательно проходило мимо клетки с бьющимися в истерике зверюгами, намерено дразня их ещё больше. Хайнц долго пытался подружить животных, однако, в конце концов, оставил это дело, признав его бесперспективным.

Таким образом, успокоив эмоции, послушав разум и прислушавшись к интуиции, в кафе мужчина окончательно решил продолжить полноценно жить, то есть открыл стальную клетку с псами. Они словно щенки радостно запрыгали вокруг хозяина и вновь засветились неподдельной любовью. Любовью Оливера к Эн. Отдать должное, интуиция уже знала манеры эмоций и безошибочно определяла степень их опасности. Поэтому, почувствовав благостное состояние соседей, она расслабленно лежала на спинке кресла на своём излюбленном месте – прям у левого плеча Хайнца, тихо мурлыкая: «… Оливер, мусорная корзина подсознанья, куда ты выбрасываешь отработанные мысли и остывшие эмоции, моя любимая игрушка, я часто там нахожу что‑нибудь интересное… поиграться. Мур‑мур‑мур».

– Мистер Хайнц, ну, где вы? Через десять минут уже заходить, – озабоченно прозвучал голос секретаря в телефонной трубке.

Оливер положил десятидолларовую купюру на стол и направился в правое крыло третьего этажа Капитолия, где находился зал заседаний палаты представителей конгресса США.

Заслушивание показаний директора корпорации «Сигнификант» продолжалось не более получаса. В просторном зале собралось порядка двадцати человек. Многих Оливер не раз видел по телевизору: конгрессмены, министр внутренней безопасности, директора ФБР и ЦРУ, и, конечно, украшение пафосной мужской компании – госсекретарь. Хайнц был несколько удивлён, что задаваемые председателем комиссии вопросы точно соответствовали тем, что они разбирали с Эн несколько часов назад. Уточнения иных участников заседания тоже не выходили за рамки ранее оговорённых нюансов. Складывалось впечатление, что многим присутствующим заведомо были известны его ответы, или они уже владели информацией, которую его показания лишь подтвердили.

***