Особняк
– С Бет. И со своим зятем. Эмили летала в Чикаго, а потом они втроем сели в машину и на несколько недель отправились в поход по Аппалачской тропе[1].
– А ты не пошел?
– Это не совсем мое. По дороге домой они сделали крюк, чтобы просто посмотреть на это место, и заночевали там. Эмили говорила, что было страшно до чертиков ночевать в палатке в одиночестве, в сотне ярдов от сестры и ее мужа. А вот Бет там понравилось. Она утверждает, что именно там они зачали моих племянниц. В общем, вот, Эмили туда ездила, а я – нет. Боже. Поверить не могу, что ты решил оставить поместье себе.
Шон кивнул.
– Что ж, я тоже, но каждый раз, когда я хотел его продать, что‑то мне мешало.
И это что‑то мешало ему до сих пор. Шону казалось, что ему в грудную клетку всадили крюк. Несколько раз за последние годы он был близок к тому, чтобы продать поместье, но так и не решился сделать это. Всегда, когда он хотел приказать своим адвокатам избавиться от этого места, его прошибал пот, а горло сдавливало. Вопрос был не в том, хочет Шон или не хочет продавать эту землю. Он просто не мог ее продать.
– Я его отреставрировал, – Шон замолчал. Вот и все. Момент настал. – Билли, послушай, я предлагаю тебе работу. Я хочу… нет, мне нужно, чтобы ты туда поехал. Послушай, Билли, я понимаю, что все это слишком сложно. Вот я прихожу и прошу тебя сделать что‑то для меня. Но на самом деле это хорошо, ведь я могу тебе помочь. Оставим прошлое в прошлом: мы все сделали свой выбор. Позволь мне помочь тебе.
Шон подождал с минуту, пока Билли ответит. Его бесило, что ему была нужна помощь Билли. Он любил быть у руля и привык командовать и делать все по‑своему. К тому же когда у тебя много денег, то, скорее, ты нужен людям, а не они тебе. Но черт побери, Шону был нужен Билли, и он считал так: слова о том, что с его стороны это отнюдь не благотворительность, изменят накал в их возобновленных отношениях. Шон не знал, станут ли они теплее или прохладнее, но какие‑то изменения все равно грядут.
– Не могу сказать, что не жалею обо всех своих решениях. Есть такие моменты, которые я бы изменил, если б мог. Разве ты не того же мнения? Нет ничего, что ты хотел бы исправить?
Они оба предпочли промолчать о том, что это были за решения, но Билли неохотно кивнул.
– Все не так безумно, как кажется, – продолжил Шон. – Если бы я пригласил вас с Эмили жить в моем доме здесь, в Балтиморе, со мной, тогда да, это было бы странно. Но я не прошу об этом. Мы практически не будем видеться. Я не собираюсь делать нелепые и безумные попытки, пытаясь воссоздать жизнь в хижине или вернуть Эмили.
Или все же так и есть?
Нет. Он был уверен, что нет.
Шон замолчал и сделал глоток водки. Он ни за что бы в этом не признался, но было очевидно, что он нервничал, снова находясь в одной комнате с Билли. Он выглядел намного старше, чем раньше, и Шон на мгновение решил, что приехал не тот человек.
– Эмили сделала свой выбор между нами двумя уже очень‑очень давно, Билли. Тебе не стоит об этом волноваться.
Наверное, он не был так уж в этом уверен. Людям свойственно менять свое мнение, и Эмили могла передумать. Вне всяких сомнений, она сделала неверный выбор.
И возможно, Билли думал так же, потому что он, казалось, рассердился.
– Ты что, – сказал Билли, – хочешь, чтобы я был сторожем? То есть ты поразмыслил, выяснил, что у нас тяжелые времена, и решил, что можно кинуть мне подачку? Хочешь заставить меня быть у тебя на побегушках, чтобы повысить свою самооценку? Ты за этим меня сюда позвал? Собираешься предложить мне жить в твоем крошечном особнячке на севере Нью‑Йорка? Это что, такой странный способ вернуть былые времена, указав мне на мое место во всей этой истории? – Он встал. – Иди ты к черту, Шон. Я тебе не ручная обезьянка, которую можно держать в клетке, и не мальчик на побегушках.
Шон должен был догадаться, что Билли так отреагирует. Все вышло не так, как он задумывал. Они давно не виделись, но некоторые вещи никогда не меняются. Шон начал разговор с их общей истории, а надо было начать с вызова.
– Просто выслушай меня, ладно? – попросил Шон. – Я не стану отнимать у тебя много времени, обещаю. У меня была причина вызвать сюда тебя. Именно тебя. Я делаю это не ради благотворительности. Это никак не связано с чувством вины, и я не пытаюсь исправить ошибки прошлого. У меня есть работа, которую нужно сделать: она для Билли Стаффорда, и никто другой с ней не справится. Это не какая‑то там подработка сторожем: мне не нужно, чтобы ты жил в доме, чинил бойлер, скидывал снег с крыши и занимался обычными делами, – и он не смог промолчать, – к тому же это не крошечный особнячок.
Как только слова сорвались с его губ, Шон понял, что этого говорить не стоило.
Билли помотал головой и двинулся к выходу из кабинета. Он поднялся по трем ступенькам, вышел из зоны отдыха, расположенной в углублении, и повернулся к свету, падающему из окна. Шон ринулся за ним и, схватив Билли за плечо, удивился, когда тот развернулся, замахнувшись кулаком.
Шон замер.
Билли тоже замер, все еще держа кулак наготове. Шону стало интересно, как долго они так простоят: Билли выжидал момент для нападения, а Шон думал, что его вот‑вот ударят. Наконец – было такое чувство, словно прошла тысяча лет, – Билли разжал кулак и скинул руку Шона со своего плеча.
– Ты все еще собираешься испытывать мое терпение? – Шон отступил на шаг.
– Эй. Прости, хорошо? Я серьезно. Не только за… Прости, ладно? Возможно, между нами слишком много всего произошло. Возможно, это дурацкая идея. Прости. Я подумал, если ты выслушаешь меня, попробуешь выслушать…
Он опустил голову и стал ждать. Шон правда чувствовал себя виноватым не только потому, что притащил Билли сюда и начал сыпать ему соль на раны, и не потому, что не смог объяснить, в чем заключается работа. Он был виноват во всем. Из‑за него больше не было того, что их связывало, и им приходилось хранить эту тайну. Винил Шон себя и за то, какие решения он принимал в прошлом. Но больше всего его беспокоило не это: даже стоя здесь, в своем огромном роскошном кабинете, и глядя на здания, принадлежащие его огромной величественной империи, где‑то в глубине души он думал, не оказался ли Билли в выигрыше, покинув хижину вместе с Эмили.
К его удивлению, спустя несколько секунд Билли кивнул.
– Хорошо, – сказал он. – Ты извинился. Я не говорю, что прощаю тебя, но я тебя выслушаю.
– Правда? Отлично! – Шон хлопнул в ладоши и расплылся в улыбке. – Как насчет суши? Считай это поздним обедом или ранним ужином, как хочешь. Рядом с гаванью есть отличное место, откуда открывается шикарный вид.
Билли снова кивнул, и Шон прошел к двери кабинета и велел Венди вызвать машину.
По дороге туда они с Билли почти не разговаривали. Шон продолжил разговор только тогда, когда они втиснулись в кабинку у окна на втором этаже ресторана.
[1] Тропа протяженностью 3,5 км по пешеходному туристическому маршруту в североамериканской горной системе Аппалачи.
