Отродье. Следствие ведёт Рязанцева

– Потому. Потому что такое уже было. На одни и те же грабли наступать я не собираюсь. – И тут же, перейдя на «вы»: – Для вас, как и для меня, на первом месте должна быть работа. А все эти сопли и слюни ни к чему, они только мешают. Однажды я уже из‑за этого работу бросала, больше не собираюсь.

– Так и не надо…

– Нет, – оборвала. – Я всё сказала.

Толкнула дверь и вышла из машины.

Шли рядом, молча, с каждым шагом отдаляясь друг от друга, разрывая, разделяя то проросшее, что было немногим ранее. Почти физически чувствуя это. Боль? Нет еще. Досаду? Нет уже.

Войдя в кабинет, Лена первым делом направилась к чайнику.

– Будешь кофе? Или, может, чай? – спросила так, будто и не было между ними ничего этим утром. И это было обиднее всего.

– Не хочу, – буркнул стажер, стукнул рукой по голове китайского болванчика и упал на стул.

– Ну и зря. – Лена присела, открыла тумбочку, заглянула, вынула бумажный пакет, развернула. – Ух ты, сухарики!

Через минуту кабинет заполнил аромат горячего кофе, который исходил из двух одинаковых синих чашек. Одну из них Лена поставила себе на стол, другую протянула стажеру.

– Я не буду.

– Ты приглашен. – Поставила кружку и вынула из пакета сухарик. – Должна же я тебя отблагодарить за так и не съеденные сливы.

– Смеётесь? Вам смешно.

– Просто я веду себя адекватно. – Лена отхлебнула кофе, и выражение блаженства отразилось на её лице. – Пей, утренний кофе имеет вкус счастья.

– Да уж.

Через полчаса, когда следственная бригада собралась полным составом, терпкий запах кофе ещё витал в воздухе.

– Ну что, начнём? – Она оглядела собравшихся, будто собирая всех в кучу. – Итак, что мы имеем? Убийство на пустыре. Труп обнаружен предположительно в 7:30. Свидетелей, я так понимаю, у нас, кроме Бережной, нет. Правильно? – посмотрела на Котова.

– Мы опросили всех, кого было возможно, из жителей близлежащих домов. Никто ничего не видел. Это странно.

– Это вообще странное преступление. Почему убийца выбрал такое место? Оно ведь легко просматривается со всех сторон, да еще и гарпун этот… Игорь Ильдарович, фотографии готовы?

– А как же, – Волков вынул из нагрудного кармана конверт. – Чтоб вы без меня делали? – протянул Рязанцевой.

– По своей части что можете добавить?

– Рязанцева, я не электровеник. Пока ты по своим санаториям разъезжала, я фотографиями занимался, и, заметь, меня на авто никто не возит.

– Своё пора иметь, – огрызнулся Сергеев.

– И когда это и чем вы в своём возрасте успеваете на такие машины заработать, ась? – осклабился судмедэксперт.

– Не ваше дело.

– Не отвлекайтесь, – Лена пролистала снимки. – Тут на фото рюкзак. По‑видимому, он принадлежал погибшему. В нем что‑то было?

– Веревка и складной нож.

– А документы?

– Паспорт на имя Виктора Герасимовича Федорова. 30 лет, разведен. Пробили по базе – работает… работал разнорабочим на стройке. Три месяца назад уволился.

– Отлично. В паспорте должна быть прописка, возможно, он жил с родителями. Надо съездить, сообщить и заодно внимательно осмотреть квартиру.

– В кармане брюк обнаружены ключи и билет, – равнодушно сообщил Волков, – они у меня внизу остались.

– Брюки? – хохотнул Котов.

– Ключи, балда.

– Сам балда.

– Билет? Какой билет? – прервала перепалку Рязанцева.

– На пригородный поезд до станции Подлипки. Билет старый, недельной свежести.

– Интересно, что он делал в Подлипках? Так, Виктор, на случай, если вам никто не откроет, возьмите ключи. Хорошо всё осмотрите. Жилище может пролить свет на причину, по которой его убили. Пока всё, что мы можем, – собирать сведения о стиле жизни убитого, его интересах, о явном и тайном. Необходимо понять его характер. Психологический портрет жертвы может вывести на мотив убийцы. Надо опросить соседей. Вадим, ты тоже поезжай, а я подумаю, что нам дальше делать, составлю план расследования и буду ждать вас здесь. Пока всё.

 

Глава четвертая

 

Кнопка звонка утонула в пластиковой коробочке, но не издала ни звука. Котов попробовал ещё раз, но результат был тот же.

– Не работает. Стучи, – скомандовал Ревин и сам забарабанил кулаком по дверному наличнику. Звук получился глухим. Таким, что даже если стоять под дверью, вряд ли услышишь, а если кто в глубине квартиры, да еще и глуховат по возрасту, то и не надейся.

– По дерматину стучать вообще без вариантов. Если только ногой. – Котов почесал затылок, оглянулся на соседние двери, размахнулся и саданул носком ботинка в обитую утеплителем дверь.

– Ботинки не жалко? Давай лучше я, у меня кроссовки.

– А кроссовки не жалко, что ли? – покосился Котов на ноги стажера. – Они у тебя фирменные, дорогущие, наверное.

– Не жалко, к тому же я бывший футболист, у меня удар профессиональный. – Сергеев несколько раз стукнул ногой по двери. Дверь вздрогнула, но никакой потусторонней реакции не последовало, зато из соседней квартиры выглянула женщина и подозрительно уставилась на оперативников.

– Чего дубасите? Я сейчас милицию вызову.

– А мы и есть милиция. Не знаете, есть кто дома?

– Не знаю. Я за ним не слежу.

– А гражданин Федоров один в квартире проживает или еще кто?

– Один. Раньше жена была, но она от него сбежала.

– Сбежала? А родители?

– Родителей его отродясь не видывали, может, и нет у него родителей, и не было никогда.

– Как это не было? – удивился Котов, заглядывая внутрь прихожей через голову повисшей на цепочке хозяйки.

– Ай, не знаю я ничего и знать не хочу. – Женщина резко захлопнула дверь перед носом оперативника.