Племя Тула. Утерянное равновесие

Макта в замешательстве вынула ребёнка из сундука и с подозрением посмотрела на Сарпану.

– Что ты натворила? – спросила она обвинительным тоном.

– Я? – Сарпана самодовольно упёрлась ладонью в грудь. – Я спасла несчастного ребёнка! Если бы не я, он бы стал прекрасным завтраком для падальщиков!

– Ты действительно думаешь, что я поверю в это? – спросила Макта.

– Это твои проблемы, – отмахнулась Сарпана. – Теперь мальчик в твоём распоряжении. О любых странностях докладывать мне незамедлительно! Анрита проследит, чтобы так и было.

– Я не понимаю, чего ты от меня хочешь? – в смятении спросила Макта, отказываясь поверить в происходящее.

– Всё, что делают матери, – пояснила Сарпана, разводя руками. – Корми, воспитывай…

– А как же его родители? – продолжала пребывать в растерянности смуглянка.

– Они бросили его на съедение рыбам, я же сказала! – раздражённо размахалась руками Сарпана и ушла.

Решив искупать малыша, Макта набрала тазик с тёплой водой. Она осторожно развернула пелёнки и собралась окунуть малютку, как внезапно вода под ребёнком начала бурлить, словно та ожила и приветствовала его. Женщина замерла на месте, не веря своим глазам.

В ту же минуту в комнату вошла Анрита с кучей покупок для малыша и застала это невероятное зрелище.

– Мама родная! – проговорила она про себя, и покупки выпали у неё из рук. Пребывая под впечатлением от увиденного, Анрита выбежала из комнаты.

– Мама родная! – не переставала восклицать она.

– Что там ещё? – уставился на неё Руш, собравшийся приступить к обеду за большим столом на веранде.

– Вы не поверите! – Глаза девушки были широко распахнуты, а руки тряслись. – Там такое творится!

Не поняв ни слова, Руш и Сарпана встали из‑за стола и направились за ней.

Войдя в комнату Макты, все трое встали, раскрыв рты. Вода под младенцем изливалась ярким светом и переливалась, словно горный хрусталь. От бликов, бурлящей в тазике воды, в комнате стало значительно светлее.

– Я же говорила, что это необычный ребёнок, – утвердилась в верности своих решений Сарпана. – И это только начало!

Руш подошёл к малышу и неуклюже обхватил его большими ладонями.

– Необычный, говоришь? – задумавшись, он поднял малыша над головой. – Ну что ж… Я дам ему шанс проявить свою силу. Пусть остаётся!

– Мальчику нужна семья! – осуждающе сказала Макта. – Верните его племени. Он вам не принадлежит!

– Дорогой, – подошла Сарпана к мужу и встала между ним и Мактой, игнорируя вызов той. – Это твой трофей! Он твой пропуск к безграничной власти над человечеством.

– Вы не имеете права использовать дар этого мальчика со злым умыслом! – Макта не отступала и приблизилась к Сарпане. – Вселенная накажет…

– Я же сказала, что они его бросили! – злобно рявкнула Сарпана и оттолкнула её. – Как мы назовём его, милый?

– Руш? – Макта подбежала к нему с другой стороны. – Руш, вы помните, о чём я вас предупреждала?

– Если этот трофей обладает мощью, с помощью которой я смогу подчинить себе мир… – начал рассуждать тот, фыркнув на Макту.

– Вы на ложном пути, Руш, одумайтесь же! – продолжала Макта. – Вы лишь обрушите беды на себя самого.

– Что‑что?? – злобно проскрипел он зубами. – Беды будут у тех, кто встанет на моём пути! Каждый из них познает тьму.

– Похоже, тьма уже овладела вами обоими, – в отчаянии признала Макта своё бессилие.

– Кстати, – снова задумался Руш. – Как там на твоём старинном языке называется тьма?

– У тьмы много имён! – ответила Макта с долей осуждения в голосе. – Но та, что овладела вашим умом, называется Тамас.

– Неужто?! – рассмеялся Руш в унисон с Сарпаной и протянул малыша Макте. – Тогда отныне имя твоего подопечного будет Тамас! Потому что либо с его помощью я стану властелином мира, либо мир погрузится во тьму!

– А, что, есть разница?! – хмуро прокомментировала Макта, взяв ребёнка, и с горечью продолжала глядеть на хозяина.

 

***

 

Струи воды будто фонтаном поднимались кверху и падали обратно, а малыш весь светился в лучах света, исходящего от священного древа. Ходая держала кроху над поверхностью живого источника, то поднимая его ввысь, то опуская к воде.

– Как вода стекает, так и беды пусть обходят тебя стороной, – приговаривала она, сдерживая слёзы.

Иша поднесла чистое полотенце и пелёнки для малыша. Укутав ребёнка, Ходая поднесла малыша к дереву предков:

– Благодарю за этот дар.

– Вам нужно выбрать имя мальчику, – сочла нужным напомнить мать племени, отводя взгляд от дочери и стоящего позади неё Анумана.

– Мы уже давно знаем, как его зовут, – призналась Ходая, бросив взгляд на мужа, и тот одобрительно кивнул. – Мы назовём его Илай – светлый. Пусть принесёт он с собой свет, который был дан нам первой матерью племени. Свет, который мы утеряли…

Ходая снова подняла сына к свету, исходящему от древа предков. Неуклюжим шагом к ней подошёл Ануман и обнял за плечи трясущимися руками.

– Хорошо, – печально прошептала Иша, всё так же пряча свои глаза. – Теперь идите домой, чтобы малыш не простыл.

Дождавшись, пока дочь с мужем и внуком оставят её одну, мать племени завыла и, упав на колени, начала рыдать у подножия древа предков, вымаливая прощение.

 

Иша не сразу осознала, что же с ней произошло. Дни пролетали, один за другим, а она всё никак не могла найти в себе храбрость признаться в содеянном никому больше, кроме как себе и священному дереву. В тайне от всех она выплывала в океан в надежде, что сундук с новорождённым внуком всё ещё там. Не обнаружив его, она не отчаивалась, и каждый день, с наступлением ночи, садилась в лодку и часами кружила в окрестностях острова до самого рассвета. Она держала посты, молясь о спасении новорождённого, и давала клятвы, но, как назло, в ответ была тишина. Адам уже несколько дней не отзывался, а сама Иша, как и остальное племя, стремительно теряла силы и здоровье.

Не сумев выплыть в океан в очередной раз из‑за плохого самочувствия, она вновь пришла к священному древу на рассвете и взвыла от беспомощности.

– Не плачь, Иша, – раздался знакомый голос из недра могущественного дерева. – Слезами теперь уже не поможешь.

– О, Адам! – отозвалась мать племени на голос. – Это ты, Адам, или я снова брежу?

– Ты не бредишь. Это я!