Под покровом тьмы. Легенды Эруада. Книга первая

– Я видел, как воскресным утром Варнор шёл к дому Арбена. В руках у него были свёрнуты большие лоскуты. Мне показалось, что это кожа. Я не придал этому никакого значения, поскольку Варнор часто с утра заходит… – он слегка запнулся, – заходил к Арбену, они договаривались о продаже. Арбен покупал кожу у Варнора, а затем перепродавал через своих торговцев на юг.

– Скажите, а вот эта кувалда могла быть завернута в те кожи? – Джолл достал из‑за стола орудие убийства и показал его Логрину. Тот резко поморщился, увидев на набалдашнике запёкшуюся кровавую массу.

– Вполне может быть! – с хитрецой ответил Логрин.

Варнор вспыхнул.

– Чего ты городишь? Да в те тряпки, что я нёс Арбену, даже ложку было не завернуть!

– Это смотря какая ложка! – крикнул в ответ Логрин.

– Уж конечно! Глянешь на тебя, сразу ясно, какой ложкой ешь ты! Любой горный гигант обзавидуется! – голос Варнора стал чуть тише, но злости в нём только прибавилось. – Самая обычная ложка.

– Ага, которой можно голову проломить! – продолжал нагнетать обстановку Логрин.

– Да это тебе пора голову проломить за клевету! – Варнор уже буквально кипел от ярости, его кулаки были сжаты так сильно, что костяшки побелели.

– Вы слышите, он теперь и мне угрожает! Одного убил – мало! – Логрин ткнул пальцем в сторону клетки.

«Чем же ему так не угодил Варнор? Может, это старые обиды по поводу кузнечного ремесла? Ведь именно Логрин тогда хотел получить место подмастерья в кузнице моего отца», – мелькнула мысль в голове у Эмилии. – «Но не таким же способом…»

Вдруг она вскочила. В это время Джолл слегка ударил ладонью по столу.

– Как ты смеешь порочить достоинство моего мужа, не зная наверняка, что там произошло! – Эмилия гневно воззрилась на ненавистного Логрина.

– Послушайте! – обратился он к судьям. – После того, как убийца вышел, никто больше в дом не заходил. А через пару минут вернулась Дори, и… я услышал крики.

– Ты что, башкой об наковальню ударился, безумец?! – Варнор вскочил и с такой силой ударил в решётку, что та зазвенела, однако не поддалась. Сложилось ощущение, словно разъярённый дикий зверь пытался вырваться на волю из заключения. – Будто у Арбена нет других выходов в доме! Да на одном только заднем дворе целых две двери! И что, оттуда никто не мог бы попасть в дом?!

Логрин потупился и хотел сказать что‑то ещё, но его опередил Джолл. Он ударил кулаком по столу так, что двое сидящих по обе стороны от него едва не свалились с кресел.

– Предупреждаю в последний раз: порядок! Ты всё по делу сказал, Логрин? – понизив голос, спросил Джолл.

Тот только кивнул и попытался удалиться на своё место.

– Стой на месте! У меня есть к тебе вопросы! – Джолл снова повысил тон. Логрин неловко поёжился. – Где ты был, когда Варнор посетил Арбена?

– У себя в кузнице… – в голосе кузнеца чувствовалась неуверенность.

– Если я не ошибаюсь, твоя кузница находится в семидесяти шагах от дома Арбена, – ткнул в Логрина указательным пальцем Джолл, и тот кивнул. – А глаза не могли тебя подвести? Что‑то я не припомню, чтобы ты славился на всю округу орлиным взором! Мог ли ты видеть, что именно нёс в руках Варнор?

– Я не уверен, конечно, но мне показалось…

Джолл приподнялся в кресле:

– Если после суда я посажу тебя в клетку и скажу, что мне что‑то показалось, и от моего решения будет зависеть судьба головы на твоих плечах… Мне нужны факты!

Зал вновь наполнила тишина.

– Настало время высказаться тебе, Варнор. Однако прошу, без оскорблений, – предупреждающим тоном проговорил Джолл.

Варнор встал, выпрямился и твёрдым спокойным голосом ответил:

– Меня обвиняют в страшном преступлении, которого я не совершал, а вы хотите, чтобы я проявлял уважение к вашим горе‑свидетелям?!

– Варнор! – покосившись на мастера‑скотовода, почти прорычал Джолл.

Мужчина кивнул, мол, так и быть. Тяжело вздохнув, он начал свою правду:

– Дорогие друзья! – начало ему далось с большим трудом. Он понимал, что сейчас мало кто из присутствующих в зале считает себя его другом, но всё же продолжил: – Я не буду разводить длинные речи для своего оправдания, хочу лишь сказать, что я не совершал этого преступления. Я сам не могу понять, как так сложились обстоятельства, указывающие на мою возможную причастность. Может, меня просто подставили… Зачем… Что и кому я сделал плохого? – Варнор спрашивал не у сидящих в зале. Он спрашивал у себя самого, пытаясь понять, кому мог перейти дорогу, и никак не находил правильного ответа. Мужчина склонил голову и опустился на стул.

Джолл всё это время сидел неподвижно, подперев кулаком подбородок, а двое других судей и вовсе почти не шелохнулись за всё время Суда.

Трое стали совещаться. Выглядело это, правда, весьма странно. Говорил только Джолл, остальные лишь кивали головами. По лицу старосты можно было прочитать, что он находится в лёгком недоумении от такого совещания.

Вскоре Джолл дал им сигнал, и все принялись писать на жёлтой королевской бумаге дальнейшую судьбу Варнора. Флаури видел однозначность решения на лицах судей. Но каким именно оно окажется?

Все три листка были сложены втрое и переданы заместителю Джолла Мадо, который всё это время стоял у него за спиной.

Дабы сохранить тайну голосования, Мадо перемешал листки в бронзовом горшке. После рука заместителя Джолла медленно потянулась за первым вердиктом.

Зал замер. Наверное, сейчас можно было услышать хор бьющихся сердец.

– Невиновен! – развернув листок, показал его всем Мадо.

Послышались вздохи облегчения и одновременно раздражённое ругательство, кто‑то радостно припрыгнул, другой же плюнул на пол. Джолл поднял руку, и тишина вновь воцарилась в зале Справедливого Суда.

Флаури поймал на себе взгляд Джолла, такой успокаивающий и тёплый. Значит, один голос у Варнора есть. Но был ли это голос Джолла или кого‑то из Мастеров?

Тимбертон‑младший с надеждой смотрел на следующий разворачивающийся листок. От неумолимо долгого ожидания он до крови искусал губы, но сейчас боли не чувствовал вовсе.

Ещё одно… И всё… Свободен… Ну же!

– Виновен! – второй раз прокричал Мадо.

Флаури с досады ударил себя по коленям. Джорджио скорчил недовольную гримасу. Эмилия сначала покраснела, затем побелела, а когда Мадо вытащил из горшка третий, решающий вердикт, она едва совладала с собой, чтобы не потерять сознание.