Под сенью жёлтого дракона

– Всё в порядке, Пётр Парфёнович! Чжу Дэ просветил меня по поводу этого доктора. В Китай Ма Хайде приехал из Новой Зеландии. А родился на Ближнем Востоке. Еврей по национальности. Настоящее его имя – Джордж. Но вот что интересно: зарплату он получает из США. Ежемесячно на его текущий счёт в банке из США поступают деньги из какого‑то фонда. Кто платит – Джу Дэ не знает…

– Шпион что ли? – насмешливо спросил Владимиров.

– Навряд ли… А, впрочем, всё может быть… Но в биографии, так сказать, этого доктора есть ещё одна интересная деталь, – я продолжил Алеев. – Ма Хайде привёз в Яньань Кан Шэн!..

Владимиров почему‑то не удивился. Но всё же проговорил:

– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день…

– Но и это ещё не всё! Чжу Дэ сказал, что в Яньане и во всём Особом районе началась компания под названием Чжэнфын, в ходе которой все без исключения, в том числе и в армии, будут заучивать на память речи товарища Мао Цзэдуна по вопросам культуры, но под лозунгом «За упорядочение трёх стилей».

Владимиров перевёл взгляд на Южина, который в это время что‑то искал в своих блокнотах.

– Игорь Васильевич, ты что‑нибудь понимаешь?

– Тут всё просто, – ответил тот, не отрываясь от своего дела. – Всё начнётся с зазубривания речей товарища Мао по культуре, а кончится, как и сказал Борис Васильевич, чисткой партийных рядов. Разве мы подобное не проходили?..

– Ну всё, всё! – остановил его Владимиров. – Дискутировать будем потом. Я сейчас еду к Кан Шэну. Надо, наконец, определиться с вашей поездкой войска…

…Тридцатого мая радио Токио сообщило о том, что советские укрепрайоны на границе с Маньчжурией являются угрозой для безопасности Японии, и японское правительство не может на это не обращать внимание. И уже на другой день из Харбина прозвучало по радио заявление правительства Маньчжоу‑Го о том, что войскам отдан приказ готовиться к «наступательной обороне». Что это означало, можно было только догадываться…

Уже поздно вечером Владимиров отправил в центр шифровку с донесением о происходящем в Маньчжурии, где японцы уже сосредоточили тридцать пехотных и танковых дивизий.

У самого правительства Маньчжоу‑Го под ружьём было около трёхсот тысяч человек. Об этом сообщил Владимирову Кан Шэн. По его словам, Маньчжурское правительство могло мобилизовать ещё не менее миллиона человек.

Отправив шифровку, Владимиров вышел на крыльцо и за малым не столкнулся со стариком Чаном.

Старик сконфуженно улыбнулся, извинился, затем сказал:

– Я хочу попросить разрешение у хозяина завести собаку. Кухню надо охранять, двор надо охранять, – объяснил он. – Как холод придёт, с гор спустятся шакалы. Беда от них большая…

– Чан, я для тебя не хозяин. Это, во‑первых. Ты просто работаешь у нас. И во‑вторых, считаешь нужным завести собаку – заводи.

На следующий день во дворе на привязи у кухни появилась молодая собака. Посмотреть на неё вышли все.

– Как её зовут? – спросил Чана Долматов.

– Никак, – ответил тот.

– Никак – нет такой клички, – возразил Долматов. – Давайте назовём Шариком.

– А может Тузиком? – съязвил Южин. Кличка Шарик ему явно не понравилась. Хотя собачка была пушистая с короткими ушками и симпатичной мордочкой.

– Лучше Шариком, – продолжал стоять на своём Долматов.

– Тоже придумали! – вступил в спор Алеев. – Шарик… Тузик!.. Назовём лучше Рексом…

Пока шёл спор, собака испуганно поглядывала на столпившихся вокруг неё людей.

Спор неожиданным образом прервал старик Чан.

– Это девочка, – сказал он.

У Долматова, Алеева и Южина даже вытянулись лица. Глядя на них Владимиров рассмеялся.

Когда все успокоились, он предложил:

– Давайте её Машкой назовём.

Долматов разочарованно махнул рукой.

– Ну что это за собака… Был бы кобель – другое дело…

И ушёл в дом. За ним последовали Алеев и Южин.

Владимиров остался во дворе.

День был на исходе. Солнце уже потускнело и, окруженное горячим маревом, медленно опускалось к безжизненному горизонту, за которым расстилалась каменная пустыня. Где‑то в горах противно затявкали то ли дикие собаки, то ли шакалы, словно, в подтверждение слов старика Чана.

– Там у них много нор, – сказал Чан. – Зимой от холода прячутся, летом от жары… Туда лучше не ходить…

Владимира взглянул на Чана. Маленький, худощавый с морщинистым лицом он выглядел лет на восемьдесят, хотя Владимиров знал: Чану не было и шестидесяти лет.

– Чан, – обратился он к старику, – мне сказали, что видели тебя у Кан Шэна. Ты сам к нему ходил или тебя вызывали?

Казалось такой вопрос мог смутить любого, однако Чан не смутился.

– Сам ходил, хозяин… – бесцветным голосом ответил он.

– Зачем?

Старик Чан ответил не сразу. Прошло не меньше минуты, прежде чем он заговорил.

– Мой сын у них в тюрьме сидит… За что, он не знает… Сказали отпустят, если будет хорошо себя вести… Он у нас с женой один остался. Было пятеро. Трое погибли во время похода сюда, один умер два года тому назад. Остался один… Если хотите, можете прогнать меня. Но поверьте мне – я им ничего плохого о вас не говорил и не буду говорить…

 

 

Глава третья

 

1

 

В ночь с первого на второе июня Риммар принял шифровку от «Кедра». В ней сообщалось, что с японских островов в Маньчжурию переброшено ещё три пехотные и одна моторизованная дивизии, а генерал‑лейтенант Доихара назначен ответственным за формирование белогвардейских диверсионных групп.

Шифровка тут же была переправлена в Москву.

…На следующий день, ближе к обеду, в доме появился Сяо Ли и сообщил Владимирову, что его срочно вызывает к себе Кан Шэн.

Владимиров был немало удивлен, когда увидел у Кан Шэна Чжу Дэ и Бо Гу.