Под сенью жёлтого дракона

– Я так и знал, что вы будете его защищать, – проговорил он равнодушным голосом.

И Владимиров понял: Кан Шэну абсолютно наплевать на эту информацию.

А Кан Шэн продолжил:

– Я не имею права не реагировать на такие сообщения…

– Реагируйте! Тем более, что продажа опиума в Особом районе процветает на правительственном уровне! – в сердцах заявил Владимиров.

Лицо Кан Шэна стало серым, а в глазах появились злые огоньки.

– Я вижу вы знаете много, но не всё, товарищ Сун Пин…

– Ну почему же, товарищ Кан Шэн, – возразил Владимиров. – Если раньше из Особого района вывозили на продажу в соседние провинции соль и соду, сейчас отсюда уходят караваны с опиумом. В том числе и на территории подконтрольные Гоминьдана и даже японцам!..

Владимиров глянул на Кан Шэна и пожалел, что сказал об этом. Лицо его из серого превратилась в бледное и по нему скользнула болезненная гримаса.

– Вы слишком смелый человек, товарищ Сун Пин, – проговорил Кан Шэн, не скрывая своего раздражения. – А с такими как вы, всё случается…

– Не случится ни со мной, ни с доктором Орловым! – прервал его Владимиров. – А вы знаете почему. И, если ко мне больше нет вопросов…

– Есть один вопрос, – примирительно произнёс Кан Шэн. – Вернее просьба. Лань Пин хорошо воспитанная и у родителей она одна…

– С ней всё будет в порядке. Я даю вам слово, – сказал Владимиров.

– Спасибо, товарищ Сун Пин, – Кан Шэн встал и подал Владимир руку. Затем, не выпуская её из своей ладони, продолжил: – Позвольте, в таком случае, дать вам совет: не надо больше ни с кем говорить об опиуме. Вы правы: из Особого района раньше уходили караваны с солью и содой, а возвращались с тощей сумкой денег. Сегодня караваны идут с опиумом, и возвращаются с тюками денег. На эти деньги мы покупаем у гоминдановцев и даже у японцев оружие и боеприпасы, содержим армию и приобретаем оборудование для наших фабрик и рудников, содержим учебные заведения. Вы же не хотите нам помочь. Вот и приходится нам, чтобы сдвинуть с места гору, переносить её по камешкам. И ещё позвольте вам сказать: не все дороги ведут в Москву…

…Уже поздно вечером Риммар принял сообщение Совинформбюро, в котором говорилось, что советские войска оставили Кубань…

 

2

 

Пятого августа с раннего утра небо стало заволакивает тучами, а в полдень над долиной разразилась гроза с таким ливнем, что временами казалось, потоки воды, хлынувшие с гор, затопят всё на свете.

От частых ударов грома дом вздрагивал, словно живое существо, и замирал в ожидании очередного разряда.

Однако к концу дня гроза прекратилась так же неожиданно, как и началась. Тяжёлые иссини‑чёрные тучи уползли на Юго‑Восток, унося с собой разбушевавшуюся стихию.

…Было уже далеко за полночь, когда Долматов записал сводку Совинформбюро за последние дни. В ней сообщалось о тяжёлых затяжных боях на Кубани.

Вашингтонская радиостанция, ссылаясь на источник в правительстве США, передала сообщение о продолжающихся переговорах в Москве по организации перелётов американских бомбардировщиков Б‑25 с аэродрома на Аляске на один из сибирских аэродромов для расширения воздушных ударов по Японии.

Британское агентство «Рейтор» сообщила о намерении Черчилля в ближайшее время встретиться в Москве со Сталиным. И о прибытие в Москву для участия в этой встречи Гарримана – представителя президента США.

…Утром Владимиров, встречая Лань Пин, заметил, что с ней что‑то происходит и поинтересовался нужна ли ей какая‑то помощь.

Лань Пин отрицательно качнула головой.

– Спасибо… Не надо… – ответила она. – Я у вас сегодня побуду пару часов…

– А что так? – Владимира внимательно посмотрел на Лань Пин и увидел в её глазах слёзы.

– Мама заболела… – ответила девушка. – Температура высокая и всё время кашляет… Плохо кашляет… И ничего ей не помогает…

Лань Пин говорила искренне. Владимиров видел: она действительно была огорчена свалившейся на неё и её мать неприятность. И Владимирову вдруг стало жалко её.

– Не расстраивайтесь, – сказал он. – Я попрошу нашего доктора, чтобы он посмотрел вашу маму. Он хороший доктор.

…В этот же день Владимира встретился с Бо Гу. Информации, которую давал Кан Шэн, было крайне мало. Её даже не хватало Алееву и Южину для того, чтобы готовить статьи в «Правду» и «Известия». В месяц они должны были отправлять по две статьи.

Бо Гу встретил Владимирова, как всегда, радушно.

– За новостями приехали? – спросил он, щуря подслеповатые глаза. – Или со своими новостями?

– За новостями, – ответил Владимиров.

Бо Гу усадил Владимирова на старый кожаный диван, а сам прошёл к столу и достал из верхнего ящика стола серую папку, на которой было написано: «Последние новости».

– У меня тоже информации мало, – проговорил он, раскрывая папку. – Вот здесь, за последние дни… – И стал читать: … Непрекращаются бои правительственных войск с японцами вдоль Чжэцзян‑Цзянской железные дороги… Гоминдановские войска освободили стратегически важный для себя город Гуйцы в провинции Цзянси… Так, что ещё… Затяжные бои идут на Северо‑Западе от Ханькоу… В Гуандуне японцам удалось окружить целую группировку гоминдановских войск. Идут ожесточенные бои… Что ещё… – Бо Гу просмотрел ещё несколько записей. – Ага… Вот!.. Правительственные войска сдали город Суньин. Это в западной части провинции Цзянси, – пояснил он. – Как видите, нигде нет единого фронта. Бои идут почти по всей территории Китая…

– Кроме Особого района, – не сдержался Владимиров.

Бо Гу снял очки в круглой металлической оправе, поднял голову и внимательно посмотрел на Владимирова.

– Кроме Особого района, – повторил он. – Вы правы, товарищ Сун Пин. Это и спасает нас… – И вдруг спросил: – Вы уже знаете, что немцы на Кубани?

– Знаю, – ответил Владимиров. И спросил в свою очередь: – Мао окончательно принял решение не лететь в Чунцин?

Бо Гу неопределенно пожал плечами.

– Я его не могу понять, – ответил он. – В один день рассуждает здраво и кажется понимает, что в настоящее время у нас нет другого выбора. На другой день его будто подменяют. Ничего и слышать не хочет о переговорах с Чан Кайши…

– Он когда‑нибудь был в Москве? – поинтересовался Владимиров.