Под сенью жёлтого дракона
Лань Пин продолжала держаться настолько уверена, что ей впору было позавидовать даже, если она была не только учителем в гимназии, но и агентом Кан Шэна.
Лань Пин тем временем по‑хозяйски осмотрела комнату. Её взгляд на какое‑то время остановился на двери радиоузла.
Долматов это заметил и недовольно предупредил:
– Туда вход посторонним запрещён…
Лань Пин прошла к столу, села с краю, достала из своей сумки несколько книг и амбарную тетрадь в твёрдом переплёте и сказала:
– Я буду готовиться к занятиям, а вы не обращайте на меня внимания. Если вам надо будет что‑нибудь сделать, я с удовольствием сделаю…
– Спасибо. Не надо, – ответил Владимиров. – Но так как товарищ Кан Шэн просил оказывать вам помощь в более глубоком освоении русского языка, вам со всеми вопросами можно будет обращаться… – Владимиров поочерёдно посмотрел на Алеева, на Долматова и Южина и сказал: – К товарищу Южину Игорю Васильевичу.
На лице Южина отразилось такое недоумение, что Владимиров, Алеев и Долматов за малым не рассмеялись.
– Спасибо за доверие, – буркнул Южин. – Я тронут им до глубины души…
…В этот же день Владимирова основа пригласили к Кан Шэну.
Не успел он переступить порог, как Кан Шэн спросил:
– Как там ваша учительница?
– Она не наша, товарищ Кан Шэн. Она ваша… – заметил Владимиров.
Кан Шэн вяло махнул рукой.
– Не придираетесь к моим словам, товарищ Сун Пин. Я знаю, что вы думаете о ней. Но вы ошибаетесь. Ей действительно необходимо пообщаться хотя бы какое‑то время среди говорящих по‑русски. Она очень способная девушка и у неё большое будущее…
– Но почему этим делом занимаетесь вы, а ни к примеру Ван Мин? – не удержался от вопроса Владимиров.
– Это моя племянница, товарищ Сун Пин… – ответил тот. И продолжил: – Я вас просил приехать совсем по‑другому делу. – Кан Шэн бросил внимательный и слегка настороженный взгляд на Владимирова. – Мне поступила информация, что ваш доктор Орлов продаёт опиум в госпитале. Поэтому я хотел вас предупредить…
Владимиров почувствовал, как кровь сходит с его лица. Стараясь изо всех сил держать себя в руках, он спросил:
– Эту информацию вы получили от доктора Ма Хайде? Я догадываюсь почему. Орлов мешает ему.
Кан Шэн снисходительно улыбнулся.
– Я так и знал, что вы будете его защищать, – проговорил он равнодушным голосом.
И Владимиров понял: Кан Шэну абсолютно наплевать на эту информацию.
А Кан Шэн продолжил:
– Я не имею права не реагировать на такие сообщения…
– Реагируйте! Тем более, что продажа опиума в Особом районе процветает на правительственном уровне! – в сердцах заявил Владимиров.
Лицо Кан Шэна стало серым, а в глазах появились злые огоньки.
– Я вижу вы знаете много, но не всё, товарищ Сун Пин…
– Ну почему же, товарищ Кан Шэн, – возразил Владимиров. – Если раньше из Особого района вывозили на продажу в соседние провинции соль и соду, сейчас отсюда уходят караваны с опиумом. В том числе и на территории подконтрольные Гоминьдана и даже японцам!..
Владимиров глянул на Кан Шэна и пожалел, что сказал об этом. Лицо его из серого превратилась в бледное и по нему скользнула болезненная гримаса.
– Вы слишком смелый человек, товарищ Сун Пин, – проговорил Кан Шэн, не скрывая своего раздражения. – А с такими как вы, всё случается…
– Не случится ни со мной, ни с доктором Орловым! – прервал его Владимиров. – А вы знаете почему. И, если ко мне больше нет вопросов…
– Есть один вопрос, – примирительно произнёс Кан Шэн. – Вернее просьба. Лань Пин хорошо воспитанная и у родителей она одна…
– С ней всё будет в порядке. Я даю вам слово, – сказал Владимиров.
– Спасибо, товарищ Сун Пин, – Кан Шэн встал и подал Владимир руку. Затем, не выпуская её из своей ладони, продолжил: – Позвольте, в таком случае, дать вам совет: не надо больше ни с кем говорить об опиуме. Вы правы: из Особого района раньше уходили караваны с солью и содой, а возвращались с тощей сумкой денег. Сегодня караваны идут с опиумом, и возвращаются с тюками денег. На эти деньги мы покупаем у гоминдановцев и даже у японцев оружие и боеприпасы, содержим армию и приобретаем оборудование для наших фабрик и рудников, содержим учебные заведения. Вы же не хотите нам помочь. Вот и приходится нам, чтобы сдвинуть с места гору, переносить её по камешкам. И ещё позвольте вам сказать: не все дороги ведут в Москву…
…Уже поздно вечером Риммар принял сообщение Совинформбюро, в котором говорилось, что советские войска оставили Кубань…
2
Пятого августа с раннего утра небо стало заволакивает тучами, а в полдень над долиной разразилась гроза с таким ливнем, что временами казалось, потоки воды, хлынувшие с гор, затопят всё на свете.
От частых ударов грома дом вздрагивал, словно живое существо, и замирал в ожидании очередного разряда.
Однако к концу дня гроза прекратилась так же неожиданно, как и началась. Тяжёлые иссини‑чёрные тучи уползли на Юго‑Восток, унося с собой разбушевавшуюся стихию.
…Было уже далеко за полночь, когда Долматов записал сводку Совинформбюро за последние дни. В ней сообщалось о тяжёлых затяжных боях на Кубани.
Вашингтонская радиостанция, ссылаясь на источник в правительстве США, передала сообщение о продолжающихся переговорах в Москве по организации перелётов американских бомбардировщиков Б‑25 с аэродрома на Аляске на один из сибирских аэродромов для расширения воздушных ударов по Японии.
Британское агентство «Рейтор» сообщила о намерении Черчилля в ближайшее время встретиться в Москве со Сталиным. И о прибытие в Москву для участия в этой встречи Гарримана – представителя президента США.
…Утром Владимиров, встречая Лань Пин, заметил, что с ней что‑то происходит и поинтересовался нужна ли ей какая‑то помощь.
Лань Пин отрицательно качнула головой.
– Спасибо… Не надо… – ответила она. – Я у вас сегодня побуду пару часов…
– А что так? – Владимира внимательно посмотрел на Лань Пин и увидел в её глазах слёзы.
