Под сенью жёлтого дракона

Но ещё больше он переживал за «Хаммерлунд» – так он называл радиоприёмник, который мог не выдержать высокой температуры.

Был ещё резервный радиоприёмник, но он мог использоваться только в том случае, если по какой‑то причине предстояло срочная эвакуация.

И каково же было удивление всех, когда в доме в полдень появился Чэнь Бода, секретарь Мао Цзэдуна.

Выглядел он на первый взгляд неуклюжим: излишне полный, в очках с роговой оправой и толстыми стеклами, и большими ушами, которые сразу бросались в глаза.

Однако Владимиров знал: Чэнь Бода был незаменимым для Мао человеком. У Чэнь Бода сложился большой круг знакомых. Был общительным и доброжелательным. Учился он, в своё время, в Москве в университете Сунь Ятсена и слыл, как способный литератор. Издал несколько книг. Сначала преподавал в местном университете философию, затем был переведён в партшколу. Здесь его и присмотрел Мао.

Чэнь Бода рухнул на предложенный ему Владимировым стул и тыльной стороной ладони вытер пот со лба. И только после этого поздоровался со всеми.

– …Не подумайте, что я сумасшедший, который решил без надобности выйти на улицу в такую жару, – сказал он. – Как писал Конфуций: «Путь в тысячу миль начинается с первого шага». Вот и я в вашем доме первый раз…

И Чэнь Бода подслеповатым взглядом обвёл всё помещение.

Владимиров предложил ему чай, однако Чэнь Бода отказался.

– Я лучше водички попью, – сказал он.

Долматов налил ему кружку тёплой воды, но тот выпил воду с удовольствием.

– Спасибо, – поблагодарил он Долматова и ещё раз осмотрел комнату. – Вы действительно хорошо обустроились, – продолжил он. – Я даже не поверил, когда Цзян Цин рассказала мне, как у вас уютно. Обычно там, где живут одни мужчины, редко случается порядок… Однако Цзян Цин права… Она часто рассказывает о вас. Председателю товарищу Мао Цзэдуну очень повезло в жизни. Она замечательная помощница, хорошая мать и любящая своего мужа жена. Товарищ Мао Цзэдун прислушивается к её мнению, хотя это кое‑кому не нравится… Но это не столь важно. Важно другое – он нашёл истину. Как сказал однажды в беседе со своими учениками великий Конфуций: «Три пути ведут к познанию истины: путь размышления – это путь самый благородный; путь подражания – это путь самый лёгкий; путь опыта – это путь самый горький». Я полагаю, мы с вами выберем самый верный путь…

Чэнь Бода вдруг оборвался свою речь и спросил:

– Я ещё не утомил вас?

– Нет, нет! Что вы! – ответил за всех Алеев. – Нам очень интересно всё, о чём вы говорите!..

Чэнь Бода с благодарностью посмотрел на Алеева. Затем перевёл взгляд на Владимирова.

– Я завидую вам, – проговорил он. – У вас хорошие товарищи. С ними можно идти даже в бой.

– Можно, – согласился тот. – Хотя для нас каждый день пребывания здесь – это тоже своеобразный бой…

Чэнь Бода усмехнулся и часто закивал головой.

– Да, да!.. Я знаю об этом!..

Посмотрел на настенные часы и вдруг заторопился. Попрощался со всеми, крепко пожал каждому руку и ушёл.

– Ну и что это было? – спросил Южин.

– В гости человек приезжал, – ответил Алеев. – Посмотрел, как мы живём, похвалил нас…

– Да нет, Борис Васильевич! – не согласился с ним Владимиров. – Ты его, наверное, невнимательно слушал. Говорил он нам о Цзян Цин. Это с ней Мао нашёл жизненную истину.

Алеев пожал плечами.

– Пётр Парфёнович, ты думаешь он приехал по её просьбе? – недоверчиво спросил он.

– А почему бы и нет?

– Зачем?

Алеев был явно не согласен с тем, о чём сказал Владимиров.

– А давай попробуем поразмыслить. Цзян Цин неглупая женщина. Как любил выражаться один мой знакомый в Москве, она прошла Крым, рым и медные трубы, прежде, чем стать женой Мао. Так? – обратился он ко всем.

– Ну так, – ответил Южин.

– Она получила всё, о чём мечтала, – продолжил Владимиров. – По крайней мере так она думала сначала. А в какой‑то момент вдруг поняла, что ей чего‑то недостаёт…

Алеев скептически усмехнулся.

– Пётр Парфёнович, любому человеку всегда чего‑то недостаёт до полного счастья! – возразил он.

– Я о другом, – продолжил Владимира. – Ей недостаёт общения с людьми, которым бы она демонстрировала не только своё обаяние, но и ум, и начитанность, и могла бы говорить о литературе и театре. В окружении Мао она просто задыхается…

– Ну хорошо, Пётр Парфёнович, – согласился наконец Алеев, – может это и так. А причём здесь Чэнь Бода? Он что её полпред?

– А вот этого я не знаю, – ответил Владимиров. – Но пока что ничего плохого в приезде Чэнь Бода я не вижу…

 

3

 

Всю ночь с тридцать первого августа на первое сентября Владимиров просидел у приёмника вместе с Риммаром. Эфир разрывался от срочных сообщений: японские, английские и американские радиостанции, словно сговорившись, передавали одни и те же сведения о боях под Сталинградом и близкой победе Гитлера на Волге.

Уже во второй половине ночи радио Токио передало сводку об успешных боях японцев на Тихом океане. Затем диктор заговорил о мощи Квантунской армии, которая, по его словам, была гарантом безопасности Японии от угрозы, нависший с континента.

Под утро Риммар поймал волну, на которой работала радио центрального правительства Китая. Диктор сообщил о начале крупного наступления правительственных войск в провинции Чжэцзян. Это вселяло небольшую, но всё же надежду на то, что Японии пока не до войны с Советским Союзом.

Весь день прошёл в доме в молчаливо‑тревожном ожидании. Никому не хотелось верить в самое худшее, что могло произойти на Волге. Все понимали: падение Сталинграда станет сигналом для Японии обрушиться на Советский Союз. В Токио уже не скрывали своих планов о присоединении к Японии русских земель до Урала.

О праве Японии на земли до Урала заявлял неоднократно и глава японского правительства генерал Тодзио.

…День был на исходе, когда в доме появился посыльный из канцелярии Мао Цзэдуна и сообщил, что Владимирова хочет видеть председатель товарищ Мао Цзэдун.

…Когда Владимирова пропустили к Мао, он увидел: за рабочим столом вместе с Мао сидели Дэн Фа, Жэнь Биши и Сяо Цзинь‑Гуань. Владимиров поздоровался со всеми. Он хорошо их знал. Они входили в ближайшее окружение Мао. Кроме Дэн Фа.