Под сенью жёлтого дракона

– Да!.. Я чуть не забыл тебе сказать! – вдруг вспомнил Орлов. – Был у меня сегодня ещё один из новых моих пациентов – Ян Шан Кунь. Когда‑то он работал секретарем северо‑китайского бюро ЦК КПК, а сейчас руководит канцелярии ЦK. По‑моему, он хорошо относится и к Бо Гу, и к Ван Мину. Я в людях редко ошибаюсь. Думаю и на этот раз не ошибся. К чему я тебе о нём сказал: надо с ним поближе познакомиться. На всякий случай…

…Ночью Владимиров долго не мог уснуть. Это была уже не первая бессонная ночь, после которой давило в висках и усилилось сердцебиение.

Улетая из Москвы, он был уверен: после разгрома немцев под Москвой положение на всех фронтах изменится, и фашистов погонят на Запад. Но этого не случилось. И вот немцы уже под Сталинградом, на Кубани и на Кавказе. И нет ни малейшей гарантии, что Япония не нападет на СССР, если не сегодня, то завтра. Ненадежным соседом на Юге оставалась и Турция, союзница Германии.

Было уже далеко за полночь, когда Владимира встал с постели, оделся и вышел во двор. С гор по‑прежнему тянуло освежающей прохладный. Где‑то далеко на Западе небо время от времени озарялось тревожными тускло‑лиловыми вспышками: видимо там проходил грозовой фронт. А здесь над всей долиной застыла непроглядная темнота и только яркие звёзды на высоком небосклоне мерцали холодным светом.

Возле летней кухни звякнула цепь, на которой была привязана собака. Владимиров даже слегка вздрогнул от неожиданного звука и про себя выругался.

«Совсем нервы сдали…» – подумал он.

В это время дверь распахнулась и на пороге появился Долматов.

– Пётр Парфёнович! Совинформбюро передало: наши самолеты бомбили Берлин!.. – чуть ли не на весь двор объявил он.

У Владимирова от этой новости даже перехватило дыхание. С трудом справившись с нахлынувшей вдруг волнением, он сказал:

– Не кричи ты так громко, Леонид Васильевич!.. А то всех разбудишь…

– Да они уже все на ногах! – не унимался Долматов! – Это им за Сталинград!..

– И всё остальное… – тихо добавил Владимиров.

 

5

 

Четвёртого сентября Долматов записал крупными буквами в журнале учёта сообщение Совинформбюро, в котором говорилось, что под Сталинградом наступление немецко‑фашистских войск захлебнулось. Остановлены они и в районе Клётской.

В этот же день радио Чунцина передала сообщение об освобождении от японцев в провинции Чжэцзян города Ланьци в ходе ожесточённых боёв и успешном продвижении войск центрального правительства по направлению к городу Цзиньхуа.

…В полдень, что случалось редко, в доме появился Орлов. И прямо с порога объявил, обращаясь к Владимирову:

– Сегодня в семнадцать часов у меня будет Бо Гу. Приезжай. Он хочет с тобой поговорить.

– Андрей Яковлевич, может пообедаешь? – предложил Южин.

– Нет, ребята, спасибо… – ответил тот. – Я к вам заехал на пару минут. У меня через полчаса операция… – И уехал.

Ровно в семнадцать часов Владимиров был у Орлова. Бо Гу уже ждал его.

– Давно мы с вами не виделись, – произнес он, крепко пожимая Владимирову руку. – Я уже собирался сам приехать к вам. А потом мне подсказали: лучше встретиться с вами здесь…

Бо Гу говорил искренне и это радовало Владимирова, ибо искренности в общении с местным руководством оставалось всё меньше, а подозрительности и даже скрытой враждебности всё больше и больше.

– Я вот о чём хотел с вами поговорить, – продолжил Бо Гу. – Наша компания Чжэнфэна стала приобретать в последнее время зловещий характер. Сначала, как вы знаете, зубрили работы Мао, теперь пошли обвинения неких врагов партии в том, что они механически переносят идеи марксизма‑ленинизма на формы и методы борьбы китайского народа за свою независимость без учета местных особенностей. – И, хотя имена этих врагов пока не называются, не трудно догадаться, о ком идёт речь. Это все, кто руководствуется в своей работе опытом СССР…

Бо Гу умолк и бессильно развёл руки. Этой паузой и воспользовался Владимиров.

– Но насколько я знаю в руководстве Особого района много и здравомыслящих людей, – сказал он. – Они разве не видят, что происходит?

Бо Гу тяжело вздохнул и на его лицо легла мрачные тень.

– Видят… – ответил он. – Но не у всех хватает мужества противостоять этому мракобесиям. Все знают: за Чжэнфэном стоит Мао, а исполнителем является Кан Шэн, которому и поручено заниматься этим делом. Кан Шэн – страшный человек. Он ни перед чем не остановится. Скажут ему пытать свою мать – он будет пытать. И всё это делается с одной целью: чтобы седьмой съезд партии прошёл без сучка и задоринки, при полном единодушии всех делегатов…

Из госпиталя Владимиров возвращался в подавленном настроении. Всё, ради чего они были здесь, летело прахом.

«…Думай, Владимиров, думай! – говорил он сам себе по дороге. – Времени на раскачку уже не осталось!..»

…Шестого сентября Алеев привёз из редакции газеты «Цзефан Жибао» материал, подготовленный военными корреспондентами газеты о милитаризации японской армии и идеологической обработке её личного состава.

Владимиров внимательно прочитал весь материал и ещё раз убедился: японцы серьёзно готовятся к большой войне. Поразили его те места, где было сказано, что среди личного состава усиленно внедряется дух древнего «Бусидо», который заключал в себе правила поведения солдат и офицеров на войне. Основным правилом «Бусидо» была презрение к смерти. Плен – позор для всей японской нации. Смерть – лучше, чем плен.

– И что редакция решила делать с этим материалом? – поинтересовался Владимиров.

– Хотели опубликовать, но Кан Шэн запретил, – ответил Алеев.

– Запретил?.. Кан Шэн?.. – удивился Владимиров. – А какое отношение он имеет к газете?

– Он контролирует здесь всё, Пётр Парфёнович, – пояснил Южин. – В том числе и средства массовой информации.

– И ещё одна интересная новость, – продолжил Алиев. – В редакции мне намекнули, что у правительства Особого района уже давно налажена связь с Токио…

– Борис Васильевич, я не ослышался? – уточнил Владимиров.

– Нет, Пётр Парфёнович, – ответил Алеев. – Ты не ослышался…

 

 

Глава десятая

 

1