Под сенью жёлтого дракона
Владимиров обратил невольно внимание и на обстановку в помещении: кирпичные полы были устланы яркими коврами, а стены обшиты доской. В углу стоял длинный стол, покрытый зелёным сукном и много жёстких стульев. Стол явно предназначался для заседаний. А посередине помещения красовался ещё один стол – круглый и большой. За ним могло уместиться приличная компания. Посередине стола целая горка тарелок и блюд с закусками из овощей и мяса, и бутылки с китайской водкой.
Тем временем Цзян Цин, на правах хозяйки, предложила всем пройти к столу.
Мао Цзэдун попросил Владимирова сесть с ним рядом. По другую сторону – сел Кан Шэн.
Пока рассаживались остальные, Мао Цзэдун заговорил тихо, но его услышали все.
– Мы знаем: правительство Великобритании предупредило немцев об ответном применение химического оружия против Германии, если Гитлер будет использовать своё химическое оружие на Восточном фронте. Черчилль прав. Это бы развязало руки Японии. И в тоже время нам не совсем понятно, с какой целью в вашей газете «Правда» опубликовано явно провокационная статья автора… – Мао Цзэдун, видимо, забыл фамилию автора статьи. И он выжидающе посмотрел на Кан Шэна.
– Заславского… – торопливо подсказал тот.
– Да, да! Заславского, – повторила Мао Цзэдун, – о петэновских методах правления США на Филиппинах. Дались ему эти Филиппины!.. Зачем вам лишние враги? Не из‑за этой ли статьи Молотов намерен лететь в Лондон, а затем в Вашингтон?
И Владимиров почувствовал на себе пристальный изучающий взгляд Мао Цзэдуна. Он вдруг понял: это разведка боем.
– Я боюсь вас разочаровать, товарищ Мао Цзэдун, но я не могу ответить на ваш вопрос, – сказал Владимиров. – Отсюда не видно, что делается в Москве.
Последние слова Владимирова явно не понравились Кан Шэну. Это было видно по его лицу, однако сам Мао Цзэдун отнёсся к ним спокойно и даже равнодушно.
Снисходительно усмехнулся и обронил:
– Вы меня не разочаруете. Я не женщина. – И тут же снова спросил: – Как вы полагаете, после всех неудач на юге Красная Армия выстоит?
Мао был явно хорошо осведомлен о событиях на советско‑германском фронте. И доказательством был его вопрос.
– Выстоит, – ответил Владимиров. – И не просто выстоит, но и заставит врага бежать восвояси! Такое уже случалось не раз в нашей истории.
Мао Цзэдун остался доволен ответом.
– Мы очень надеемся на это, – проговорил он. – И чтобы не говорили о нас, КПК всегда будет проводить политику, в основе которой – борьба за единство антияпонского фронта. У всех есть свои проблемы. У кого их больше, у кого меньше. Вот почему и дружба, и понимание, и общение были бы невозможны, если бы не существовало между нами взаимного доверия. Так и передайте в Москву своим товарищам, – При этих словах Мао достал из бокового кармана довольно помятую пачку американских сигарет «Честерфилд» извлёк одну и неторопливо прикурил от услужливо поданной Кан Шэном свечи. Затянулся дымом и в полной тишине, вдруг воцарившаяся за столом, продолжил. – Главное для нас в настоящее время – добиться поддержки широких народных масс, населения Китая, и особенно проживающего в сельской местности. Эти люди могут представлять основную силу в решении задач, стоящих перед нами, – и обратился ко всем сидящим за столом: – Я прошу вас всеми силами содействовать нашим советским товарищем в их работе, необходимой как для нас, так и для их страны, во главе которой стоит наш верный друг товарищ Сталин. Больше я не стану утомлять вас своими разговорами. Давайте поужинаем.
Кан Шэн тут же наполнил Мао Цзэдуна высокую гранёную рюмку водкой, затем налил Владимирову и уже потом себе.
За столом сразу стало шумно. Сначала шли тосты, потом пили без тостов. Уже где‑то на середине застолья по просьбе Мао Цзэдуна Кан Шэн сходил на кухню и принёс бутылку голландского джина.
Остальные продолжали пить «Ханжу».
Владимиров старался пить поменьше и с тревогой поглядывал в сторону Орлова, Южина и Алеева. Однако те держались хорошо. «Молодцы ребята, – подумал он. – Есть закалка!..»
Цзян Цин за столом не было. Она появилась уже к концу застолья, завела патефон и помещение сразу наполнилось завораживающей мелодией старинной китайской оперы.
Мао Цзэдун некоторое время сидел неподвижно, вслушиваясь в мелодичные звуки. Потом грузно поднялся и прошёл в дальний угол, где стояло несколько кресел, обтянутых чёрной кожей. Опустился в одно из них и прикрыл глаза.
Казалось, его уже ничего не интересовало. Но когда Владимиров, Орлов, Южин и Алеев намеревались тихо уйти, по‑английски, Мао Цзэдун поднялся из кресла и направился к ним.
– Я вас провожу, – сказал он совсем трезвым голосом. И, придерживая в своей руке ладонь Владимирова, продолжил. – Все мы действительно рады вашему появлению у нас. Мы дорожим дружбой с вашей страной. Конечно, хотелось бы большего…
В это время к ним подошёл Кан Шэн и Мао Цзэдун не стал говорить дальше. Это немного удивило Владимирова.
– Я вижу, вы уходите, – сказал Кан Шэн. – Но я полагаю, мы скоро увидимся. Заходите ко мне в любое время. Я всегда буду рад вас видеть…
Пока добирались до дому в сопровождении всё тех же маузеристов хмель из головы вышел. Прохладный ночной воздух приятно освежал и дышалось легче.
У дома их поджидал Долматов.
– Слава богу! – с облегчением проговорил он. – А мы с Колей уже волноваться стали…
– Что‑нибудь случилось? – спросил Владимиров.
– Нет, Пётр Парфёнович, ничего не случилось… Просто темень такая… А тут ещё накануне вашего прилёта по городу слухи пошли о какой‑то банде, которая появилась в окрестностях города…
Уже перед тем как ложиться спать, Владимиров поинтересовался у Алеева:
– Борис Васильевич, ты что‑нибудь знаешь о Цзян Цин? Мне кажется она особа не простая…
Алеев усмехнулся.