Под сенью жёлтого дракона

– Мне очень надо поговорить с вами, – сказал он. Выбрал из бумаг несколько листов и подал их Владимирову. – Это копия донесения, отправленного в Исполком Коминтерна в январе 1930 года, – пояснил он. – Донесение было составлено Чин И‑суном членом ЦК. В нём говорится об острых противоречиях, которые возникли между командующим Красной Армии Чжу Дэ и комиссаром армии Мао Цзэдуном. – Ван Мин на какое‑то время умолк, и на его лице появилась болезненная гримаса, но он тут же справился с какой‑то внутренней болью и продолжил: – Противоречия были очень серьёзные и могли повлечь за собой не только развал армии. Дело в том, что после поражения Красной Армии в боях на Юге Хунани, Мао попытался возложить всю ответственность за это поражение на Чжу Дэ. В расчёте занять место командующего армии, – Ван Мин снова умолк. Видно было, что говорить ему об этом не просто. Прошло не меньше минуты, прежде чем он заговорил снова. – Что касается самого Чжу Дэ – он признавал свою вину, как командующий армии, но и Мао Цзэдун должен был тоже нести ответственность, как военный комиссар. Однако Мао отрицал свою вину. Дело дошло до ЦК, и даже стоял вопрос о соответствии Чжу Дэ занимаемой должности. К счастью среди командиров и рядового состава Чжу Дэ пользовался большим авторитетом. К тому же Чжу Дэж действительно показал себя хорошим командующим. А причин для поражения было много. Но не об этом сейчас речь. Так вот, убедившись, что в открытой борьбе Чжу Дэ ему не свалить, Мао начал вести подковёрную борьбу против него. Он стал выдвигать на руководящие командные должности в армии посредственных, но верных ему людей. Так появился Линь Бяо, который за короткий срок от командира роты дорос до командующего корпусом. И таких примеров множество. Я почему заговорил с вами об этом – У меня есть сведения, что Мао снова решил избавиться от Чжу Дэ. Прошло больше десяти лет, а он никак не угомонится. Я боюсь одного: если это случится, армии у нас не будет. Она превратится в митингующие массу, где рядовые сами будут выбирать себе и командиров, и решать с кем воевать, а с кем не воевать. Такое мы уже проходили. Надо убедить Исполком Коминтерна найти любые возможности, но не допустить, чтобы и КПК, и наша армия оказались под властью одного человека. Тем более такого, как Мао. Теперь, что касается вас, – продолжил Ван Мин. – В Яньани вы будете находиться в безопасности до тех пор, пока на ваших фронтах не будет полного преимущества немцев, если это случится, немедленно покидайте Яньань. И самое безопасное место для вас будет – не удивляйтесь – Чунцин…

Когда Ван Мин закончил говорить, Владимиров, внимательно слушавший его, спросил:

– Для этого Мао и понадобился Чжэнфын?

– И для этого тоже, – ответил Ван Мин. И продолжил: – Наша беда кроется ещё и в том, что у некоторых наших высокопоставленных руководителей просто не хватает широкого понимания событий, но они уверены, что знают больше всех. Есть отдельные индивидуумы, лишённые ума, однако они тоже уверены, что знают всё. Почему бы Мао не воспользоваться и теми, и другими?.. Я думаю съезд всё расставит по своим местам…

– А уже известно о дате проведения съезда? – поинтересовался Владимиров.

Ван Мин широко развёл руки.

В это время в комнату вошла Мэн Циншу с подносом, на котором красовался большой фарфоровый заварной чайник и фарфоровые кружки. Их Мэн Циншу подавала к столу только для самых почитаемых гостей.

– Я вам не помешаю – сказала она и вопросительно посмотрела на мужа. Убедившись, что он согласен с её словами, поставила на стол чайник и чашки. И тихо вышла. Ван Мин разлил чай по чашкам и сразу ароматный запах наполнил комнату.

Владимир взял чашку и сделал глоток.

– Удивительно приятный вкус! – проговорил он.

Ван Мин улыбнулся.

– Когда будете вылетать на Родину, моя супруга раскроет вам свой секрет приготовления чая. Здесь она никому не рассказывает… – Ван Мин отхлебнул из чашки и сам, и тут же поинтересовался: – А как у вас дома идут дела?

– Хотелось бы лучше, – уклончиво ответил Владимиров, но встретив ожидающий взгляд Ван Мина, продолжил: – в Сталинграде идут непрерывные бои. И, видимо, там решится исход кампании этого года…

– Я тоже так думаю, – согласился Ван Мин. – И мы все будем надеяться, что Сталинград выстоит… – И продолжил: – Конечно, хотелось бы открытия второго фронта в Европе, как об этом твердят и в США, и в Великобритании, но видимо не все этого желают. Им надо, чтобы СССР и Германии измотали себя в войне. Так легче будет навязывать свои условия при обустройстве послевоенного мира. Но я не думаю, что Сталин это допустит. Я его видел несколько раз в Москве. А однажды он выступал у нас в университете. Сильная личность. Мне сказали, что и Черчилль, и Рузвельт его уважают… Скажите, а товарищ Сталин верит в Бога? – Вдруг спросил он.

Вопрос Ван Мина оказался для Владимирова настолько неожиданным, что он даже растерялся.

А Ван Мин улыбнулся и пояснил:

– На днях у меня был Бо Гу. Он принёс несколько записей зарубежных радиостанций, которые до сих пор комментируют итоги пребывания Черчилля в Москве. Так вот одна лондонская радиостанция заметила, что при разговоре Сталина с Черчиллем о высадке союзных войск в Северной Африке Сталин якобы, сказал: «Дай бог, чтобы это предприятие удалось…»

– У нас так многие говорят. И верующие, и неверующие, – ответил Владимиров. – А если товарищ Сталин в душе и верит в бога, я полагаю это никому не мешает…

 

4

 

Шестнадцатого сентября пришла очередная шифровка от «Кедра». В ней сообщалось, что директивой японского Генштаба Квантунской армии преобразован во фронтовой. Утверждены три основных направлений для наступления: Забайкальское, как основное, Приморское и Сунгурское. Командующим Забайкальским направлением назначен один из самых опытных генералов японской армии Ямосито. Приведены в боевую готовность войска на Сахалине и на Курильских островах.

Сообщение «Кедра» тут же было передано в Центр. И только после этого Владимиров дал волю своему гневу.

– Сволочи!.. – выругался он. – Они мне напоминают шакалов!.. Шакалы никогда не нападают на сильную жертву, а ждут, когда она ослабнет!..

Алеев неодобрительно посмотрел на Владимирова.

– Пётр Парфёнович, да будет тебе нервы портить… Они и здесь пригодятся… – И что бы, видимо, отвлечь Владимирова от мрачных мыслей, спросил: – Ты помнишь, как‑то показывал мне несколько фотографий японских разведчиков, в разные времена работавших в Китае? Ты можешь мне сейчас их показать?

Владимиров молча достал из своей папки, где у него хранились различные записи, три старые фотографии японцев и подал их Алееву.

– Смотри…

Алеев указал на одной из фотографий.

– Вот это кто? – спросил он.

– Это Доихара, опытный разведчик, проявил себя при организации и проведении диверсии на границе СССР. В Маньчжурии, опекал белогвардейские банды Семёнова, Ухтомского, Киселёва и Родзиевского… А почему он тебя заинтересовал?