Под сенью жёлтого дракона

Владимиров немало удивился, когда доктор Ма Хайде, как у себя дома, взял бутылку с водкой и разлил её по стаканам.

Мао поднял свой стакан, посмотрела на рисунок, и чуть заметная улыбка скользнула по его губам.

– Я предлагаю выпить, – сказал он, – за антияпонский союз между всеми, кто искренне в нём заинтересован. И неважно, на каком материке или части света будут находиться те, кто протянет нам руку дружбы!..

После этих слов Мао Цзэдун опрокинул в рот содержимое стакана, на какое‑то мгновение замер, затем выдохнула из себя воздух и обронил:

– Хорошо…

Выпили по очереди: сначала Кан Шэн, за ним Владимиров и доктор Ма Хайде. Су Фи только коснулась к водке губами, а Цзян Цин тихо сказала:

– Мне нельзя…

Не успели закусить, как доктор Ма Хайде снова разлил водку по стаканам.

– Друзья! – сказал Мао, медленно обводя взглядом сидящих за столом. – Нам всем надо быть очень внимательными и осторожными, и в делах, и в своих словах. Я к чему это говорю. Мне доложили, что на вчерашнем митинге в городе выступил командир нашей сто двадцатой пехотной дивизии, делегат предстоящего съезда партии товарищ Хэ Лун с призывом направить все силы на борьбу с Гоминьданом. Хороший порыв, но остается только сожалеть, что этот порыв направлен не в ту сторону. Товарищ Хэ Лун, насколько я знаю, хороший командир, Храбрый воин и пользуется большим авторитетом среди военных. Больше того, мы намеревались даже поручить ему руководство штабом войск нашего гарнизона. Я полагаю, надо повременить с этим назначением. Наши предки всегда говорили с осторожностью, так как опасались, что не смогут выполнить сказанного. Это тоже сказал Конфуций. Остается сожалеть, что товарищ Хэ Лун не знал об этом. Но это я сказал к слову. А предлагаю я выпить за товарища Сун Пина. Он вместе со своими подчинёнными представляет у нас великую державу, которая сегодня изо всех сил борется с нашим заклятым врагом – фашизмом, опутавшим своими ядовитыми щупальцами не только Европу, но и Азию…

Тост получился длиннее, но все с вниманием выслушали Мао Цзэдуна и одобрительно закивали головой.

И снова Мао выпил первым, за ним все остальные.

Су Фи только пригубила.

Мао это заметил и недовольно спросил:

– Ты не хочешь пить за товарища Сун Пина?

– Нет, нет… Что вы!.. – почти испуганно ответила та и бросила умоляющий взгляд на Ма Хайде. – Я с удовольствием бы… Но мне тоже сегодня нельзя…

Мао Цзэдун вдруг рассмеялся.

– Да вы что договорились с моей женой?..

– Пусть не пьют. Нам будет больше. – Пришёл на помощь жене Ма Хайде.

Мао махнул рукой.

– Пусть, – согласился он. – В этом деле, как в любви – принуждать нельзя.

Насыпал себе в ладонь пригоршню земляных орешек и бросил в рот.

Пока Мао пережёвывал орешки, доктор Ма Хайде воспользовался паузой за столом и обратился к Владимирову:

– Товарищ Сун Пин, – сказал он и почему‑то бросил взгляд на Кан Шэна, – ваше правительство оказывает большую помощь Чан Кайши. Если не секрет, на что надеются в Москве?

Владимиров сразу отметил про себя: вопрос явно был далёк от медицинских тем, и навряд ли он интересовал самого доктора.

– Я полагаю, в Москве надеются на то, что китайский народ скоро избавится от японской оккупации и получит заслуженную свободу и независимость, – ответил он.

По всей видимости, ответ Владимирова Мао Цзэдуну пришёлся по душе. Он улыбнулся и произнёс:

– Мы тоже все будем на это надеяться…

…После четвёртого тосты за женщин, который предложил доктор Ма Хайде, Владимиров решил про себя больше не пить, если это будет возможно. В последнее время у него всё чаще и чаще стала появляться изнуряющая боль в желудке.

И когда доктор Ма Хайде разлил остатки водки по стаканам, Цзян Цин обратилась к Мао:

– А можно мне сказать?

Тот упёрся в неё тяжелым взглядом, хмыкнул и обронил:

– Можно… – и добавил: – Только без глупостей…

– Хорошо. Без глупостей, – покорно согласилась Цзян Цин. – Я хочу, чтобы все выпили за великую нашу культуру, которая своими корнями уходит в далёкое прошлое, и которая ни раз объединяла наш народ и делала его сильным и великим.

Мао Цзэдун три раза хлопнул в ладони.

– Мо‑ло‑дец… – по слогам проговорил он и опустил голову на грудь.

Так прошло минуты две‑три. Первым из‑за стола поднялся Кан Шэн и тихонько направился к выходу. За ним последовали доктор Ма Хайде и Су Фи.

Цзян Цин проводила Владимирова до двери и, заглядывая ему в глаза, сказала:

– Спасибо вам… Мне было очень приятно видеть вас…

Приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.

 

5

 

В семь часов утра двадцать седьмого числа Долматов принял сообщение Совинформбюро о тяжелых боях в Сталинграде и под Моздоком.

В доме тревога за исход боев за Сталинград не проходила и к ней уже начали привыкать, но от того легче на душе не становилось.

В этот же день радио Чунцина сообщило об открытии в столице сессии Национально‑политического совета, на котором выступил с докладом Чан Кайши. Он, по сообщению радио, дал высокую оценку действиям вооруженных сил Китая по отпору японской агрессии.

Несколько американских радиостанций передали сводки о воздушных боях с японцами и успешной бомбардировке японского транспорта в море.

…Сразу после обеда Владимиров с Долматовым отправились на гору, где стояла антенна: стал хуже приём. Долматов высказал мнение, что ливневые дожди и ветер могли что‑то повредить. Однако всё оказалось в порядке.

– Надо будет приемник посмотреть, – сказал Долматов. – Ему уже сто лет в субботу будет… Может новый поставим?

– Давай проверим старый, – ответил Владимиров. – А там видно будет…