Под сетью. Бегство от волшебника

От этой смеси торжества и заботливости мне стало тошно.

– Магдален вольна в своих поступках, – сказал я холодно.

– Кончилась ее воля! – сказал Сэмми.

Меня захлестнула слепая ненависть.

– Слушайте, вы! – сказал я. – Вы правда собираетесь жениться на Мэдж?

Сэмми воспринял это как дружеское недоверие доброжелателя.

– А почему бы и нет? Она что, нехороша собой? Не может составить мне рекламу? Может, у нее деревянная нога? – И он ткнул меня пальцем в ребра, да так, что виски расплескалось на ковер.

– Не в том дело, – сказал я. – Я спрашиваю, вы намерены на ней жениться?

– Ах, вас интересуют мои намерения? Вот это уже серьезно. Вы бы захватили с собой ружье! – Он снова захохотал. – Ну ладно, будем кончать бутылку.

Я уже успел влить в себя столько виски, что его ответ был мне, в сущности, безразличен.

– Дело ваше, – сказал я.

– А то чье же, – сказал Сэмми, и мы оставили эту тему.

Вдруг Сэмми стал рыться в карманах.

– Я вам хочу кое‑что дать, молодой человек, – сказал он.

Я настороженно наблюдал за ним. Он размашистым жестом извлек чековую книжку и снял колпачок с авторучки.

– Как решим, сто фунтов, двести фунтов?

Я только рот раскрыл.

– Зачем?

– Ну, скажем, на расходы по переезду? – И Сэмми подмигнул.

Я оторопел. И вдруг все понял – от меня хотят откупиться! Как могла такая мысль прийти Сэмми в голову? В следующую минуту я решил, что ее вложила туда Магдален, и только ахнул, лишний раз убедившись, сколь извилист ее ум. Видимо, в таком странном обличье представилась ей возможность оказать мне услугу. Я был и оскорблен до глубины души, и до глубины души тронут. Я одарил Сэмми ласковой улыбкой.

– Нет, денег я взять не могу.

– Почему?

– Во‑первых, потому, что никаких прав на Мэдж у меня нет. – Я решил, что это соображение будет ему понятнее, и потому с него начал. – А во‑вторых, потому, что я не принадлежу к тому общественному кругу, где в такой ситуации берут деньги.

Сэмми поглядел на меня так, словно я был его оппонентом в научном диспуте.

– То вы говорили, что никакой ситуации нет, а теперь говорите, что в такой ситуации не берут денег. Бросьте, мы же взрослые люди. Условности я знаю не хуже вас. Но таким ребятам, как вы, плевать на ваш общественный круг. Такие ребята, как вы, всегда сидят без денег. Если не возьмете, завтра же пожалеете. – И он стал выписывать чек.

От сознания, что его пророчество сбудется, я вложил особенную страсть в свои выкрики: «Нет! Не возьму! Не нужны мне ваши деньги!»

Сэмми поглядел на меня с интересом и состраданием.

– Но я же нанес вам обиду, – попытался он объяснить. – У меня совесть будет нечиста, если вы ничего не возьмете.

Казалось, он серьезно озабочен моей судьбой, и мне стало интересно, что могла наговорить ему Мэдж.

– С чего это вы так уверены, что нанесли мне обиду? – спросил я.

– Ну как же, ведь вам до смерти хотелось жениться на Мэдж.

У меня даже дух захватило. Он поймал меня в ловушку. Не мог я подвести Мэдж, заявив, что и в мыслях не имел на ней жениться, тем более что, как я теперь сообразил, Мэдж, весьма возможно, использовала мои воображаемые домогательства как рычаг, чтобы ускорить решение Сэмми. Да и все равно он не поверил бы никаким опровержениям.

– Что ж, пожалуй, я и в самом деле обижен, – нехотя допустил я.

– Вот умница! – воскликнул Сэмми в полном восторге. – Ну, значит, двести фунтов – и по рукам.

Что было делать? Своеобразный этический кодекс Сэмми требовал какого‑то расчета. Деньги мне были нужны. Что же мешало этой сделке, привлекательной для обеих сторон? Мои принципы? Так неужели нет обходного пути? В подобных затруднениях мне обычно удавалось найти выход.

– Не перебивайте, Старфилд, – сказал я. – Дайте мне подумать. – И скоро меня осенило.

Дневной выпуск «Ивнинг стандард» лежал на полу у наших ног. Я просмотрел последнюю страницу, потом взглянул на часы. Было 2:35. Скачки в этот день проходили в Солсбери и в Ноттингеме.

– Вот что я предлагаю, – сказал я. – Вы скажете мне, какая лошадь придет в трехчасовом заезде, и от моего имени поставите на нее по телефону через вашу контору или где вы там держите свой скачечный счет. Если выгорит, то на заезд в три тридцать мы поставим побольше и так будем продолжать до вечера. Попробуем выиграть пятьдесят фунтов, а убытки, если будут, вы покроете сами.

– Идет! – заорал Сэмми в полном восторге. – Вот это дело! Только мы выиграем не пятьдесят фунтов, а побольше. Сегодняшнюю программу я знаю как родную дочь. Это просто мечта.

Мы расстелили газету на ковре.

– Трехчасовой в Солсбери возьмет Маленькая Ферма, – сказал Сэмми. – Это верняк, но выдача будет плохая. Мы ее для пущего шика скомбинируем с Грачом Королевы в три тридцать.

Я немного встревожился: мне уже чудилось, что Сэмми рискует моими деньгами.

– А если Грач не придет? – сказал я. – Для меня это не забава, мне нужны деньги. Лучше поставим только на Ферму.

– Вздор. К чему осторожность, когда все ясно? Вы потерпите минутку, я сейчас звякну в контору. Алло! Алло! Это Энди? Говорит Сэм.

– Только не зарывайтесь! – твердил я.

– С моего личного счета, – говорил Сэмми в трубку. – Да, да, игра – это не по моей части. – То был ответ на какую‑то шутку Энди. – Я тут стараюсь для одного приятеля, он мне сослужил хорошую службу.

Сэмми подмигнул мне треугольным глазом и через минуту уже поставил сорок фунтов в дубле – на Маленькую Ферму и Грача Королевы. В ожидании результата мы переключились на Ноттингем. Там в три часа разыгрывался приз.

– Неинтересно, – сказал Сэмми. – Не лошади, а скамейки. Пренебрежем. Зато дальше – программа что надо. Вот мы и закрутим позабавнее, экспресс, сразу в трех заездах. В три тридцать – на Святой Крест, в четыре – на Хэл Эдэр, а в полпятого – на Питера, сына Алекса. Четырехчасовой в Солсбери меня не волнует. А вот в четыре тридцать придет либо Дагенхем, либо Выбор Илен.

– Так ставьте, ради Христа, и на ту, и на эту! – Я налил себе еще виски. По натуре я вовсе не игрок.

Сэмми уже ставил по телефону двадцать фунтов в Ноттингеме. Потом справлялся насчет победителя в трехчасовом заезде в Солсбери. Я сел на пол. Сэмми рисковал потерять больше денег, чем у меня их было в банке. Нервы мои вибрировали, как струны арфы. Я жалел, что подал ему эту мысль.

– Да не кисните вы! – сказал Сэмми. – Если что и потеряем, так только деньги. А между прочим, знаете, кто выиграл в трехчасовом? Ферма, в двух к одному.