Под сетью. Бегство от волшебника
– Спросите Донагью, – сказал Дэйв.
– Что вы здесь делаете? – обратился Лефти ко мне.
Я не люблю, когда мне задают вопросы в упор, и в таких случаях обычно лгу.
– Заходили к одному приятелю в редакцию «Стар», – ответил я.
– К кому? – спросил Лефти. – Я там всех знаю.
– Некий Хиггинс, он там недавно.
Лефти посмотрел на меня удивленно и пристально.
– Ну ладно, – сказал он и опять обратился к Дэйву: – Вы не часто бываете в этих краях?
– А вы, наверно, укладывали спать «Независимого социалиста»?
– Строго говоря, он еще не спит, – сказал Лефти. – Там есть кому о нем позаботиться.
Он опять повернулся ко мне:
– Я о вас слышал.
Раздражение мое еще не прошло. Я не сделал промаха, не ответил, как иногда отвечают на эти слова знаменитому человеку: «Я тоже о вас слышал». Нет, я спросил:
– Что же вы обо мне слышали? – Этим вопросом легко смутить человека.
Лефти не смутился. Он немного подумал и отвечал:
– Что вы талантливы, но ленивы, а потому не работаете, и что вы исповедуете левые взгляды, но активно в политической жизни не участвуете.
Все было ясно.
– Информация правильная, – сказал я.
– На пункт первый мне плевать, – сказал Лефти. – Но по второму пункту хочу вам задать несколько вопросов. Время у вас есть? – И он поднял руку часами ко мне.
У меня кружилась голова от пункта первого и пункта второго, а также от его резкости и выпитого пива.
– Вы хотите говорить со мной о политике?
– О вас с политической точки зрения.
Дэйв и Финн тем временем отошли и уселись за столик.
– Ну что ж, – сказал я.
Глава 8
– Так, – сказал Лефти. – Для начала проясним положение. Какой у вас опыт политической работы?
– Когда‑то я состоял в Союзе молодых коммунистов. Сейчас – член лейбористской партии.
– Что это значит, нам известно, – сказал Лефти. – Практического опыта ни малейшего. Но теоретически вы хотя бы идете в ногу с жизнью? Политическую обстановку изучаете?
Он говорил быстро и бодро, как врач с пациентом.
– Очень поверхностно, – отвечал я.
– Вы можете хотя бы объяснить, почему сложили оружие?
Я развел руками.
– Дело безнадежное…
– Ага, – сказал Лефти. – Вот этого как раз и не следует говорить. Это грех против Святого Духа. Ничего безнадежного на свете нет. Верно, Дэйв? – Дэйв в эту минуту подошел к стойке заказать еще порцию.
– Кроме попыток заткнуть тебе рот, – ответил он.
– Что вернее: вы ушли от борьбы, потому что вам было все равно или потому что не знали, что делать? – спросил меня Лефти.
– Одно связано с другим, – начал я и готов был еще поговорить на эту тему, но Лефти перебил меня:
– Вы совершенно правы. Я и сам хотел это сказать. Так вы признаете, что вам не все равно?
– Конечно, – сказал я, – но…
– Это и нужно для начала. Если вам не все равно, значит, вы потенциальный борец. А какая еще моральная проблема возможна в наше время?
– Верность друзьям и порядочность по отношению к женщинам, – ответил я без запинки.
– Ошибаетесь, – сказал Лефти. – На карту поставлена вся система. Что толку не дать человеку споткнуться, если он находится на тонущем корабле?
– Если он сломает ногу, то не сможет плыть, – рискнул я.
– Но что толку заботиться о его ноге, если можно попытаться спасти ему жизнь?
– На первое я способен, на второе нет, – отвечал я, начиная сердиться.
– Ну‑с, посмотрим, – сказал Лефти, отнюдь не обескураженный.
Он вытащил из портфеля пачку брошюр и быстро их перебрал.
– Вот эта подойдет, – сказал он, держа брошюру передо мной, как зеркало. На обложке крупным шрифтом стояло: «Почему вы отошли от политики?», а ниже – «Левой политике нужна ваша поддержка». В нижнем углу значилась цена – шесть пенсов. Я стал шарить в карманах.
– Не надо, не надо, это подарок, – сказал Лефти. – Мы их вообще не продаем. Но когда цена проставлена, люди чувствуют, что сэкономили деньги, и читают текст. Вы просмотрите ее завтра, на досуге. – И он засунул брошюру во внутренний карман моего пиджака. – Ну, дальше. Вы социалист?
– Да.
– В самом деле?
– Да.
– Хорошо. Имейте в виду, мы еще не знаем, что это значит, но пока это не важно. Скажите, какие же особенности современного положения привели вас к выводу, что бороться за социализм – безнадежное дело?
– Не то чтобы безнадежное… – начал я.
– Бросьте, бросьте. В болезни мы признались, так? Теперь переходим к лечению.
– Ладно, – сказал я. – Суть вот в чем. Английский социализм – явление почтенное, но это не социализм. Это капитализм процветания. Его не тревожит истинный бич капитализма, состоящий в том, что труд убивает.
– Так, так, – сказал Лефти. – Не будем торопиться. Какое из положений Маркса самое мудрое?
Этот метод вопросов и ответов начинал мне надоедать. Лефти задавал каждый вопрос так, будто на него возможен только один совершенно точный ответ. Это смахивало на катехизис.
– Почему какое‑то одно положение непременно самое мудрое? – спросил я.
– Вы правы, у Маркса множество мудрых положений, – сказал Лефти, не соизволив заметить моего раздраженного тона. – Например, он сказал, что не сознание определяет бытие, а общественное бытие определяет сознание.
– Не забудьте, мы еще не знаем, что это значит…
