Пока идет мотор

– А как ты понял, что началась новая жизнь?

– Понял, потому что сам начал жить по‑новому. В жизни всегда нужно все менять, и черт с ним, что мне было всего пятнадцать. Я уже тогда понял, что если ты постоянно ждешь кого‑то или пытаешься изменить жизнь, смотря на старую фотографию или чей‑то подарок, то новая жизнь навряд ли придет к тебе. Было время, когда мне было очень трудно, и я пытался убежать от всех проблем. В один прекрасный день, накануне Нового года, я сказал: «Хватит», и начал изменения, я изменил в своей комнате все: сделал перестановку, снял все старые плакаты, висевшие на стене долгое время, убрал фотографию с друзьями, стоявшую на столе на самом видном месте, а заодно спрятал и все их подарки с глаз долой. Чуть позже ровно за год я написал книгу, тем самым раз и навсегда захлопнув за ними дверь. Я понял, что повзрослел.

– Дверью ты видимо тогда научился хлопать, да хлопнул так громко, что в 18 лет поступил во ВГИК, минуя армию и родительский запрет?

Я хотел было засмеяться во все горло, но сдержался, скривя лицо в удивленную гримасу:

– А Вы откуда знаете?

– Я предположила. Значит вот она новая жизнь, безупречная учеба в институте кинематографии и через четыре года ты бакалавр. Как московская тусовка киношников приняла тебя?

– Как у Вас все быстро, – съязвил я в ответ.

– У меня эфир, – с шуткой подхватила она.

Я продолжил:

– На самом деле в чем‑то Вы правы, институтские годы пронеслись, как один миг. Мне было двадцать два, когда я с дипломом вышел из ВУЗа и не понимал, куда мне идти. Шесть лет я был вне профессии, пару съемочных дней в год и все. Пришлось работать в компании отца, я ощущал себя неудачником. Каждый будний день, топая в офис, я мечтал топать на площадку и представлял постоянным местом работы только съемочные площадки. Но, увы, ровно шесть гребаных лет после ВУЗа я занимался полной ерундой. И знаете, что было самым дерьмовым?

– Дерьмовым? – переспросила она. – Нет, я никогда не была актрисой.

– Все знакомые ждали меня на экране телевизора, каждый раз спрашивая: «Руслан, где ты снимаешься?». Меня словно резали наживую подобными вопросами.

– Но сейчас ты востребован?

– Сейчас я нужен, как никогда, и я приклоняюсь перед теми людьми, которые сделали меня. Кино – это лотерея, мне не посчастливилось получить заветный билет сразу, но я не сдался. Самое главное то, что исходит у тебя изнутри. Хочешь быть любимым, то люби себя сам. Если ты чувствуешь себя победителем, то ты им обязательно станешь. Никто не придет и не постучится к тебе в дверь до тех пор, пока ты сам не проявишь себя. В жизни всегда нужно бороться. Когда‑нибудь я оглянусь назад и пойму, что победил в этой жизни, победил всех тех, кто меньше всего желал мне добра.

Съемки эфира продлились до девяти вечера, а покинуть телецентр удалось лишь к десяти.

 

Глава 5

 

День начался со съемок фильма, на площадке я был ровно в девять утра, сидел в прогретом вагончике и наблюдал через окно, как рабочие готовили штаб. Чуть позже для съемочной группы открыли буфет, все лениво подтягивались за кофе. Утро и первые съемочные дни в новом проекте особо волнительны для меня. Не то, что комок в горло не лезет, я даже пить ничего не могу, живу на воде. Волнение и еще раз волнение. Новая группа, партнеры, новые задачи и новая роль. Сроки естественно сжатые, хронометраж огромный. В голове куча текста и все перемешивается в кашу. Первое время я все учил дома, но потом, когда роли стали большие, я стал все заучивать на площадке.

С утра Арина тоже была на площадке, она привезла документы с прошлого проекта, которые нужно было подписать.

– Я вчера посмотрела запись с эфира, мне понравилось.

– Я очень волновался.

– Ты всегда волнуешься. Не думай об этом, улыбайся и маши.

– Спасибо, ты всегда поддерживаешь меня. А мой худрук в институте говорил иначе: «Дети, сушим зубы».

Она улыбнулась:

– Слушай, мне вчера пришла одна мысль. А как на счет того, чтобы попробовать записать студийный альбом?

– Какой еще альбом? – озадачился я.

– Руслан, не тупи, мы запишем тебе альбом. Музыка – это возможность выйти на массовую аудиторию, это может выстрелить в десятку. Поговори со своими подругами певичками, Дарьей и Ниной, я думаю, они будут очень полезны. Сама, конечно, тоже попробую клич бросить, но это не кино, где я как рыба в воде.

Арина всегда помогала мне, радовала, поддерживала и давала то многое, что нужно артисту. Не знаю, чтобы я делал без нее.

– Ты думаешь, у меня может получиться?

– Я уверена, как никогда.

– Да, поговорю с Дарьей и Ниной, они певицы, и в этом понимают больше нас, может, порекомендуют кого‑нибудь.

– Именно завтра и займись этим! – указала она.

Сьемки закончились очень рано, поэтому я предложил Полине перекусить. Она мне очень нравилась: ее взгляд, смех, улыбка, все было притягательным и заставляло мое беспокойное сердце биться еще сильнее. Мы пошли в торговый центр, что недалеко от киностудии, очень хотелось съесть картошку фри и запить газировкой.

– А я раньше работала официанткой, – посмеялась она. – Да, это был не самый лучший период в моей жизни.

– Я тоже много работал в сфере обслуживания, но подносы никогда не разносил. Не знаю, как за всю смену у официантов не отваливаются руки. Это же почти двенадцать часов держать руки в одном положении, держать спину ровно, не согнуться, не присесть, вот это реальная усталость, которая сопровождается всю смену. Мне это напоминает театр, когда после спектакля приходишь домой и падаешь без задних ног. Я это уже испытал пару раз, больше не хочу. Мы, молодые, рвемся в кино, а в театре сложнее, но интереснее.

– Что будем есть? – спросила Поля.

– Я хочу жирную картошку фри.

– Отличный выбор. Я так понимаю, это тоже пережитки прежней невостребованности?

– Я тебя умоляю, – заулыбался я, – можно подумать, Данила Козловский никогда не ел картошку фри, несмотря на то, что он всегда был востребованным.

Смеясь, мы сделали заказ и оперативно получили его.

– Рус, а у тебя вообще есть какие‑то планы на жизнь? Чего бы ты еще хотел?