Покорять, а не быть покорённой

– Знаешь… Тебе на этой работе придётся очень несладко. – легко начала я.

Он молчал, но по глазам было видно, что он думает над ответом.

– Я тебя просто предупреждаю, папа видимо не оповестил о моём личном отношении к лишению свободы.

– Меня оповестил босс о ваших попытках меня запугать. – спокойным голосом произнёс он.

– Я не запугиваю, а предупреждаю. – Папа сказал, чтобы я не трогала бедного мальчишку, но за машину и речи не было? Это твоя тачка? Не жалко?

– Это машина вашего отца. – ответил он.

– Ну тогда тебе не будет так обидно.

На этом наш разговор закончился. До дома ехать оставалось ещё минут десять, так что я одела наушники и уставилась в окно, понимая, что битва ещё не проиграна.

Стоя у ворот дома, я ещё долго смотрела в след уезжающей машине. Всё это было похоже на детскую игру, но условия были настоящие, а исход может быть слишком жестоким для такой игры. Мне придётся пойти против своёй любви к азарту и решиться на быструю развязку. Я уже знала, что сделаю, если в ближайшее время он не уйдёт сам.

"я просто его убью"

 

8 глава

 

Как и обещала – сначала я оторвалась на машине Дани.

Взломав замок в кабинет папы и покопавшись в его документах, я нашла распечатанную анкету на работу моим телохранителем, среди вопросов которой было: "Иметь личное безопасное средство передвижения". Тогда мои губы расплылись в коварной улыбке, а потом я нашла копию документов Дани на владение Кадиллаком и на его страховку.

Теперь можно было не переживать за то, что машина папина, и все расходы за неё будут на нём. Но тачку мне уже понемногу становилось жалко. Сначала я проткнула все четыре шины, на что не услышала ничего в ответ. Пришлось лишь потерпеть пару дней, наблюдая, как он идёт за мной, провожая в школу и со школы каждый день.

Потом я залила лобовое стекло подсолнечным маслом, и думая, что бы сделать дальше, встретила малышку, выгуливающую своего мопса. Бедный мопсик попятился назад, увидев меня на другой стороне улицы, расплывшейся в злобной улыбке и медленно наступающей в его сторону. Думаю, ему понравилось справлять нужду в новеньком салоне со светодиодами.

Потом, когда Даня снова привёл машину в порядок, я решила, что пора ему немного пройтись по Москве, насладившись прекрасными видами и пейзажами столицы. Тогда я села за руль и отвезла машину в самый ужасный район города, где езда на машине – адское приключение, которое я готова была пройти, чтобы снова наблюдать это независтливое выражение лица телохранителя при каждой встрече.

Даня тоже не грустил на службе, а именно развлекался, наблюдая моё ненавистливое лицо, каждый раз, когда я не могла попасть куда‑то, куда очень хотела. Например, я не могла нормально сходить даже в спортивный зал, ибо этот идиот меня стал запирать в доме каждый раз, после того, как я угнала его тачку. Папе я не могла пожаловаться, ибо его бы это только развлекло, да и разговаривать я с ним не хотела вовсе.

Я бы могла пролезть через окно и через забор, но машина стояла там, где оно было видно, а лишаться единственного пути побега пока что я не хотела.

Иногда, как мне казалось, я могла читать его мысли, будто они были слишком громкие. Или как объяснить тот факт, что обо всём, что случалось на дороге во время нашего пути, я знала ещё до того, как поднимала голову, чтобы посмотреть.

Это настораживало меня, как и то, что настроение телохранителя ощущалось так же сильно, как и пронизывающий сквозняк, вдруг появившийся в душной комнате. Обстановка, воздух вокруг менялся, когда ему приходило какое‑то сообщение, или, когда мы попадали в пробку. Иногда, после длительного молчания, я начинала неожиданно говорить что‑то, что точно бы его разозлило, и воздух, будто на самом деле становился холоднее, колючее, по коже бежали мурашки, казалось, что само электричество витает в салоне машины. Хорошее настроение тоже ощущалось, но очень слабо и редко.

Эта неделя пронеслась быстро. Середина московской осени давала о себе знать, и за окном можно было уже наблюдать ужасно сильные вихри, срывающие листья с деревьев. Конкурс всё так же не оставался в тени. Урокам хореографии меня уже давно никто не учил, но моё тело к счастью помнило всё. Ежедневные тренировки вернули мне не только гибкое тело, но и улучшили самочувствие.

Смотря на сильные дожди за толстым слоем стекла, я вынашивала свой план. Каждый раз когда я думала о том, что хотела сделать – мою кожу покрывали мурашки. Мне казалось, что в такие моменты глубоких раздумий, моё лицо изображало полнейшее безумие и одержимость. Это заставляло меня бояться и желать одновременно. Убить – не просто слово, это в принципе – не просто. А самое главное, что я не могла пока что с этим ничего сделать. Иногда твоя проблема в том, что ты ставишь себе план, а потом раздражаешься, что нужно ему следовать.

В этот долгожданный день Даня был мрачнее грозовой тучи, но, когда я споткнулась по пути к машине – он не смог сдержать улыбки.

"скоро я сотру её с твоего лица" – разозлилась я, так как была на нервах.

– Не пытайся скрыть свои выпирающие ушки волосами. – язвительно сказала я, заметив, как он поправляет свои волосы в области ушей.

И всё таки, несмотря на всю мою искреннюю ненависть к нему, я не отрицала того факта, что он красив. У него были глубокие скулы, строгий овал лица, нос с маленькой горбинкой и немного широкий лоб. Под глазами и между бровей уже были заметные морщинки. По бледному лицу были разбросаны большие, но незаметные веснушки. Эта не слишком бледная кожа не имела ни единого прыщика и буквально светилась на солнце так же, как и глаза.

Его карие глаза привлекали больше всего. Хотя я не назвала бы их карими, они были настолько тёмными, что казалось, будто это всего лишь бусинки, порой не было видно даже зрачка. Таких тёмных глаз я не видела никогда, и я говорю не только о цвете… В них было по‑настоящему что‑то тёмное, скрытое, залитое мраком. Иногда я специально смотрела на него, не отрываясь, чтобы вывести из себя. Это срабатывало не совсем так, как я ожидала: на его щеках появлялся лишь лёгкий румянец. Но даже это было способом зацепиться.

– Ой какие мы нежные. – пыталась задеть его тогда я.

Редко за свою жизнь я встречала таких, именно красивых парней, но обложка – ничто, по сравнению с тем: кто он такой, и что я собираюсь сделать. Даня постоянно молчал, временами мог что‑то сказать, и то по делу. Я старалась говорить как можно меньше, но даже если что‑то вылетало из моего рта, то обычно это был либо какой‑то упрёк, либо наезд, обидная шутка или угроза. Вскоре я настолько удивилась его непоколебимости, что стала пытаться разглядеть его уши. Может он туда запихивает вату? Так я и разглядела его особенность.

Когда мы случайно соприкасались плечами или руками – меня накрывала волна отвращения, по его выражению лица я видела то же самое. Это радовало, ведь в такие моменты я верила, что мой план сработает, и мне не придётся его убивать?