Покорять, а не быть покорённой

Было спокойно и тихо. Он не любил включать музыку в машине. Хотя я не знала, есть ли она вообще тут. Я старалась не думать ни о чём, освободить голову от мыслей и подготовиться к мероприятию. Когда мы остановились у светофора, я услышала его голос впервые за это утро.

– Переживаете?

Вместо ответа я вскинула бровь и презрительно взглянула на водительское зеркальце, не понимая, зачем он открыл свой рот.

– Отец сегодня сильно занят? – максимально непринуждённо спросила я.

– Меня не посвящают в такие дела. – ответил он.

– Да неужели? – съязвила я.

На самом деле я переживала, очень переживала, но не могла понять – из‑за чего больше. Мысли, воспоминания и нервы опять смешались, превратившись в уже привычное паническое состояние, которое пока было на минимальном уровне. В голове проскальзывала ещё одна мысль, которая появляется каждый год в один и тот же день, как бы я не пыталась её игнорировать.

Эта мысль звучала так: "Папа снова не придёт посмотреть?".

Сейчас она звучала в голове резче, чем обычно, ибо не было мамы. Мамы, ради которой я и выходила тогда, на сцену, чтобы увидеть её довольное выражение лица и услышать радостные выкрики, о том, что на сцене её дочь… Мне было больно осознавать, что отцу так и не хватило времени подумать начать всё заново. Мне было больно и грустно.

Мы заехали за кофе и поехали дальше. Я посмотрела в зеркальце на свои губы, такие обветренные, красные и закусила нижнюю, почувствовав во рту легкий привкус крови. Потом я решила глотнуть кофе, и успешно обожгла себе весь рот.

"твою ж…"

– Вот. – протянул он одну руку назад, придерживая второй руль. – Это поможет.

В его руке была зелёная капсула, я ее пристально осмотрела, не торопясь брать и класть в рот.

– Это яд? – серьёзно спросила я.

– Да.

– Тогда‑то что надо. – я закинула в рот эту капсулу, и она моментально растворилась, оставив странный привкус ментола во рту.

Мы остановились у школы. Машина отъехала так быстро, что чуть не унесла с собой мою руку. Я по‑детски показала обожённый язык отъезжающей тачке и развернулась.

Школа как всегда встретила меня своим особенным запахом зависти, лицемерия и неприязни. Закрыв глаза, я с улыбкой вдохнула этот родную благовонию и прошла к шкафчику. На удивление он не скрипел. Вслед за открытой дверцей полетел кусочек бумаги. Я поймала его на лету и прочла: "Надеюсь, это тебе поднимет настроение… Бумаги и материалы по расследованию, ты сможешь найти в городской библиотеке. Назови пароль: D2.T3.S7. Тебе выдадут коробку. УДАЧИ!"

Дэни уехал со своим отцом в Воронеж несколько дней назад и выслушивал каждый день мои бесконечные угрозы в его адрес, за то, что бросил тут одну. Он всю эту неделю молчал, пытался не поднимать тему расследования, видимо готовясь, собирая информацию.

Я была готова сделать последнее для своей семьи, которая так легко отвернулась от меня в тяжёлое время, и для Дэни, который как и я, готов был весь мир опустить к моим ногам.

Я положила вещи в шкафчик, закрыла его и стала отходить. Сделав шаг назад, я почувствовала острую мимолётную боль в затылке и тихое "ай". Мне это напомнило недавний инцидент с кислотой. Я повернулась, держа затылок рукой. Там стояла Кристина, в костюме, с бейджиком участницы. Открыв рот для очередного наезда, мой взгляд зацепился за красивый кулон на её декольте.

Минута молчания, я не понимала свою заторможенность, но что‑то заставляло не отводить от него взгляд. А потом я вспомнила…

"не может быть! Я забыла свой кулон! Мамин кулон на удачу! Нет нет нет"

Я начала нервничать. Кристина заметила мой взгляд и тоже посмотрела на него.

– Что‑то не так? – спросила она.

В голове вертелось много ответов, но я не смогла выдавить и слова, мной овладевала паника.

Я медленно развернулась, и быстро пошла в туалет. Закрыла дверь и села на выступ с раковинами. Звонок на первый урок прозвенел. Конкурс начинается после третьего. У меня было где‑то 100 минут, из которых 120 я потрачу на дорогу туда обратно, если побегу пешком и где‑то столько же, учитывая утренние пробки, если поеду на такси.

– Нет‑нет‑нет. – шептала я. – Надо сниматься с конкурса, я не смогу без кулона.

"ты знаешь, что делать" – прозвучал в голове мамин голос, но я сжала кулак в руке, игнорируя её помощь.

Ведь выход как всегда был, но он мне просто не нравится. Наплевав на свои амбиции, я быстро стала набирать номер. Шли гудки, мне ответили.

– Ало? – прозвучал голос в телефоне. – от неожиданности у меня чуть не выпал телефон из рук.

– Мне нужна помощь.

Я скрепила из пальцев крестики, не забыв и о пальцах на ногах. Сердце отбивало ритм ускоренного танго, в запястье вибрировало.

– Я слушаю. – сказал Даня, и я сделала страдальческое выражение лица, готовая просить о помощи кого угодно, только не его.

– Мне необходимо, чтобы ты привёз одну важную вещь. – повелительным тоном сказала я, но снова закусила нижнюю губу и прикрыла глаза.

– Хорошо. – прозвучало по ту сторону телефона.

"о боги"

Я равнодушным тоном постаралась объяснить где он лежит, но притормозила, когда вспомнила, что он в коробке, местоположения и существования которой не знает даже папа. Эта коробка хранила в себе самое сокровенное, к чему даже я боялась лишний раз прикоснуться. Сколько можно было обо мне узнать, прочитав письма и стихи, которые я когда‑то писала. Можно было бесконечно смеяться над моими детскими глупыми мечтами, которые я записывала в свои дневники и всю жизнь меня потом шантажировать любовными признаниями Дэймону из дневников Вампиров, которого я когда‑то обожала.

"за что? Проверка на дверие? Так вот я ему не доверяю!" – мысленно ругалась я на жизнь, что так всё подстроила.

За ручку туалета стали дёргать, и от внезапности, я спрыгнула с выступа и крикнула:

– Пошла вон!

Стук прекратился, но казалось, что не только в дверь. Сердце точно пропустило пару ударов. Нервы были на пределе. Я сказала ему, где располагалась коробка.

– Если там что‑то исчезнет или примет другую форму…

– Ничего не трону. – произнёс он, но легче не стало.