Поздний экспресс
У дверей комнаты она замерла с кружкой в руках, снова, как и вчера, разглядывая его. Ну же, Надя! Это всего лишь Вектор! Тот самый Вектор, который… Ни черта не помогало. Вместо воспоминаний о смешном Витьке из ее детства в голове всплывали Лилькины слова: «У него тело… как у фотомодели… я даже не ожидала! Пресс реально кубиками. А плечи какие, ой, он меня на руках носил! Представляешь, меня! У парня торс такой, я только в журналах такой видела, правда! В одежде не так заметно, он не очень любит обтягивающее носить. Но там, под одеждой…» Врет ведь Лилька, сто процентов врет! Но вдруг накатило острое желание посмотреть самой, что ж там, под этой зеленой футболкой. Нет, она видела Вика без футболки. Даже вообще без всего видела, лет в шесть, на речке. Но это не считается! А теперь‑то что делать? Не скажешь же ему: «Эй, Вектор, а ну‑ка разденься!»
То, что она сделала дальше, ни объяснений, ни оправданий не имело. Чистый импульс, которым она имела обыкновение иногда поддаваться.
– Ай! Дура! Надька! – Он подскакивает на стуле от того, что содержимое кружки опрокидывается ему на футболку и джинсы. – А‑а‑а! – болезненно шипит он, в одно движение сдергивает через голову футболку, затем – оттягивает от ноги горячую ткань джинсов. – Ты что творишь?
– Прости! – Ее раскаяние абсолютно искренне, потому что… Ну, правда, дура же! Чем думала только! Так можно и ожог человеку обеспечить. – Вить, прости ради бога! Рука дрогнула.
Он бормочет что‑то под нос, ругательно‑неразборчиво, разглядывая мокрое пятно на джинсах.
– Сильно обожгла тебя? Больно?
– Да не особо, – ворчит он. – Испугался от неожиданности. И как я домой пойду, весь мокрый?
От греха подальше она ставит кружку с остатками чая на стол.
– Я футболку на батарею сейчас повешу, высохнет быстро. И… джинсы тоже… если хочешь.
– Не хочу, – буркнул он, снова сел за стол, ухватил кружку и отхлебнул. – Эх, чай‑то какой вкусный! А ты его проливаешь.
– Я сейчас еще печенья принесу, – виновато ответила Надя, подбирая брошенную на пол футболку.
А потом, вернувшись снова и поставив перед Виком тарелку, поняла – она же своего добилась. Он сидит в ее комнате за столом, привычно запустив пальцы в волосы. По пояс голый. И снова внутри что‑то противно и без спросу переворачивается. Лилька не врала!
Ни грамма лишнего веса, идеальное тело. Руки… Как она раньше не замечала, что у него такие рельефные руки? Широкие плечи, узкая талия. Господи, ну надо же было помнить, что он спортсмен! А она упорно не обращала внимания на очевидные вещи! Стоять рядом вдруг стало страшно – кожа у него такая гладкая, ни малейших изъянов, ни родинок. Так и манит протянуть руку и проверить, какая она на ощупь…
– Надь, а можно мне еще чаю? А то было на донышке.
Она моргнула, очнувшись.
– Да, конечно.
Потом она на всякий случай отошла к окну. И от него подальше, и спереди можно… хм… рассмотреть.
А глаза отчего‑то закрыть хочется. Зажмуриться от его бесстыжей обнаженности. Вик, похоже, совершенно не парится тем, что сидит тут полуголый – то волосы свои терзает, то по кнопкам деловито стучит. А ей становится уже нереально жарко и трудно дышать. Вид Виктора Баженова спереди мог похвалиться приличным рельефом грудных мышц и отсутствием растительности. Ну да, Лилька говорила… Боже, почему она не может забыть весь тот восторженной бред, который выслушивала от влюбленной подружки? У него должны быть… ей отсюда не видно… немного золотистых волос вокруг сосков и тонкая полоска по животу туда, вниз… А‑а‑а! Это же не ее воспоминания!
Надя отвернулась, прижалась к холодному стеклу лбом. Хорошо. Просто отлично. То, что нужно!
– Я всё.
Она повернулась лишь для того, чтобы упереться взглядом в его голую грудь. Ох ты, черт… Лилька правду сказала. Немного золотистого вокруг темно‑розовых… и, действительно, словно разделяя живот надвое, такого же золотистого оттенка стрелка, указывающая вниз, уходящая под широкий кожаный ремень… Он вообще соображает, что делает?! Стоит перед ней тут полуголый, сволочь, эксгибиционист, мерзавец!
Надя может лишь глаза на него поднять и сглотнуть. Говорить не получается, сердце только что не выскакивает из грудной клетки. Ой, она сейчас какую‑нибудь глупость сделает!
– Слушай, – он задумчиво снова запускает руку в волосы. – Я спросить у тебя хотел…
Этот жест словно выводит ее из полугипнотического состояния.
– Да прекрати ты волосы свои теребить! – Она раздраженно дергает его за руку вниз. – Можешь их в покое оставить? И так на чучело похож!
– Ладно‑ладно… – Он даже на шаг отступает от нее. – Странная ты какая‑то… раздраженная. Критические дни?
– Не твое собачье дело! – Ах, как хорошо на него злиться! Гораздо приятнее, чем разглядывать его тело и сходить с ума непонятно от чего! – Спрашивай, чего хотел?
– А… это… – Он привычно поднимает руку, но, обожженный ее яростным взглядом, тут же опускает. – Я про Лилю хотел спросить… то есть попросить тебя… Или…
– Что такое? Богданова неправильно минет делает?
Теперь уже он отвечает ей весьма нелюбезным взглядом.
– Вот с этим я как‑нибудь сам разберусь! – Потом запал у него пропадает, он вздыхает. – Ты понимаешь… она так ко мне относится… а я…
– Она в тебя влюбилась, – выносит безжалостный вердикт Надя, скрестив руки на груди. От греха подальше. Хотя она вроде бы уже пришла в себя.
– Да, – со вздохом соглашается он. – Наверное.
– А ты?
– А я – нет.
– Подлец ты, Вектор, – произносит она с каким‑то странным, непонятным ей самой, удовлетворением.
Он вдруг смотрит ей прямо в глаза. Стоит напротив окна, и в его глазах отражается голубое мартовское небо, делая их еще… светлее? Ярче?
– А ты можешь влюбиться по собственному желанию, Надя? Просто чтобы ответить взаимностью тому, кто влюбился в тебя?
– Э‑э‑э… – Странный какой‑то вопрос, а более всего непонятны его серьезный тон и вопрошающий взгляд. – Нет. Наверное, нет. Не могу.
– Вот и я не могу влюбиться… на заказ. И разлюбить по приказу… тоже не могу. Может, и хотел бы… но не могу.
Теперь он смотрит куда‑то поверх от ее головы, за окно. И это хорошо, потому что ей отчего‑то опять неспокойно, и слова его непонятные, и близость тревожащая…
– Вик… – Она все‑таки собирается с мыслями. – Пропусти меня… Я пойду, посмотрю, как там твоя футболка.
– Да, конечно. – Он послушно отступает назад. Но все равно она умудряется задеть плечом его голую грудь. Из комнаты она едва ли не убегает.
