Правила вежливости
Если принимать во внимание только то, как неудачно были подобраны исполнители и как плохо был наложен грим, то над подобным выступлением можно было, наверное, просто посмеяться – если бы люди вокруг нас не плакали навзрыд; даже взрослые мужчины, сидевшие в первом ряду, не скрывали слез.
Когда дуэт закончил свое выступление, оба три раза поклонились под бурные аплодисменты публики и уступили сцену группе молодых танцоров в тесных костюмах и черных соболиных шапках. Их номер был посвящен Коулу Портеру[1] и начинался с Anything Goes[2], затем последовала и еще парочка обновленных хитов, в том числе It’s Delightful, It’s Delicious, It’s Delancey[3]. Музыка вдруг смолкла, танцоры замерли. Огни погасли. Слушатели затаили дыхание.
Снова вспыхнул прожектор, высветив выстроившихся в ряд танцоров и тот немолодой дуэт в центре сцены; теперь певец был в цилиндре, а его партнерша – в платье с блестками. Певец повелительным жестом взмахнул тростью и с явным русским акцентом крикнул оркестру:
– Давай!
Это было финальное выступление ансамбля; они с блеском исполнили песню I Gyet a Keek Out of You[4].
Когда я впервые притащила Ив к Чернову, она сразу все здесь возненавидела. Ей не нравилась ни улица Деланси, ни вход с переулка, ни китайцы у раковины, ни посетители – слишком бородатые и слишком увлекающиеся политикой. Ей даже шоу не понравилось. Но, господи, как же быстро все это пустило в ней корни! Ей стал нравиться и этот дешевый блеск, и эти душещипательные истории. Она полюбила искренность «бывших», которые в основном солировали, и зубастость «будущих», пока что составлявших хор. Ей стали нравиться сентиментальные революционеры и контрреволюционеры, бок о бок проливавшие ностальгические слезы. Она даже выучила некоторые песни и порой пела их вместе с основными исполнителями, причем пела не так уж и плохо, особенно когда хорошенько выпьет. По‑моему, для Ив такие вечера у Чернова стали чем‑то вроде свидания с домом; они будили в ней те же гордые чувства, что и отсылка обратно в Индиану денег, присланных ей отцом.
Так что если Ив намеревалась произвести на Тинкера впечатление, показав ему некий незнакомый Нью‑Йорк, то это у нее получилось. Ибо, когда ностальгическая, но как бы лишенная корней, казацкая песня закончилась и сцена была предоставлена исполнителям беззаботных песенок Коула Портера длинноногим красавицам в коротких юбках и красавцам‑танцорам с их безосновательными мечтами, Тинкер выглядел счастливым, как ребенок, которого в день открытия зрелища толпа зрителей пронесла через турникет без билета.
Решив, что на сегодня хватит, мы с Ив расплатились. Тинкер, естественно, возражал, но мы настояли.
– Ну, хорошо, – сказал он, пряча бумажник, – но вечером в пятницу плачу я.
– Да ради бога, – сказала Ив. – Что нам лучше надеть?
– Все что хотите.
– Симпатичное, симпатичней или самое симпатичное?
Тинкер улыбнулся.
– Давайте остановимся на самом симпатичном.
Тинкер и Ив остались ждать за столиком, чтобы принесли наши пальто, я, в свою очередь извинившись, решила зайти в туалет. Там было полно разряженных как куклы девиц, пришедших на свидание с гангстерами. Три буквально прилипли к зеркалу над раковиной; на них было столько искусственных мехов и всевозможной косметики, что они были похожи на артисток из здешнего хора, мечтавших показаться в Голливуде; впрочем, возможность этого и у тех, и у других была одинаково мала.
Возвращаясь в зал, я наткнулась на самого Чернова. Старик стоял в конце коридора и наблюдал за собравшимися гостями.
– Привет, Золушка, – сказал он по‑русски. – Выглядишь превосходно.
– У вас просто освещение плохое.
– Зато у меня глаза хорошие.
Он мотнул головой в сторону нашего стола, где Ив, похоже, убеждала Тинкера выпить вместе с ней еще немного.
– Кто этот молодой человек? Это твой или твоей подружки?
– Пожалуй, он отчасти принадлежит нам обеим.
Чернов улыбнулся. У него было два золотых зуба.
– Такое соотношение долго не продержится, худышка моя.
– Это только ты так считаешь.
– Так считают солнце, луна и звезды.
Глава третья
The Quick Brown Fox[5]
Над дверью в кабинет мисс Маркхэм висела панель из красного дерева, и на ней то и дело вспыхивали двадцать шесть красных лампочек; под каждой из них была одна из букв алфавита. Буквами и лампочками обозначались девушки из секретариата фирмы «Куиггин энд Хейл». Я, например, числилась под литерой «Q».
Итак, нас было двадцать шесть, мы разместились в пяти рядах по пять человек в каждом, а возглавляла нас старший секретарь Памела Петус (литера «G»); ее стол стоял отдельно, и она высилась впереди нашего войска, точно тамбурмажоретка во время парада. Под руководством мисс Маркхэм мы, двадцать шесть девушек, вели деловую переписку, осуществляли всю подготовительную работу по договорам, а также снимали копии с документов и размножали приказы высшего начальства. Получив запрос сверху, мисс Маркхэм сверялась с графиком работ, определяла наиболее пригодную для выполнения данного поручения девушку и нажимала на соответствующую кнопку.
[1] Коул Портер (Cole Porter) (1891–1964) – американский композитор, прославившийся музыкальными комедиями.
[2] «Все идет своим чередом» (англ.).
[3] «Это восхитительно, это прелестно, это Деланси» (англ.).
[4] I Get A Kick Out Of You – «Я от тебя балдею» – песня Коула Портера, которая стала невероятно популярной после того, как в 1954 г. ее исполнил Фрэнк Синатра.
[5] Часть знаменитого предложения, которое используется для обучения печатанию на машинке и включает все буквы алфавита. (The quick brown fox jumps over the lazy dog – дословно: шустрый бурый лис перепрыгивает через ленивую собаку.) (Прим. авт.)
