Правила вежливости
Тинкер взял чистый стакан и, обойдя вокруг дивана, потянулся за аэропланом в стиле ар‑деко, стоявшим на столике. Благодаря некоему хитроумному приспособлению фюзеляж отделился от крыльев – все‑таки это устройство явно балансировало на грани моды и идиотизма, – и Тинкер, отлепив от самолетика нос, налил мне мартини. Но аэроплан‑шейкер обратно поставил не сразу, а спросил:
– Ив, приготовить тебе еще?
– Нет, мне пока достаточно. Но, может быть, ты все‑таки останешься и тоже выпьешь с нами стаканчик? Вот и Кейти наконец‑то к нам пришла.
Я заметила, что ее слова явно причинили Тинкеру боль, и быстро сказала:
– Я, собственно, и одна могу выпить.
Тинкер поставил шейкер на место и с облегчением пообещал:
– Я постараюсь вернуться не слишком поздно.
– Ну и отлично, – сказала Ив.
Он быстро поцеловал ее в щеку и двинулся к двери. Ив отвернулась, любуясь в окно сияющим огнями городом. Когда за Тинкером захлопнулась входная дверь, она так и не обернулась.
Я глотнула мартини и почувствовала, что он сильно разбавлен растаявшим льдом. Вкус джина вообще почти не чувствовался. Вряд ли подобный напиток был способен поднять мне настроение.
– Ты, между прочим, очень хорошо выглядишь. – Наконец‑то я хоть что‑то сумела выдавить из себя.
Ив с бесконечным терпением посмотрела на меня. Потом сказала:
– Кейти, ты же отлично знаешь, что я терпеть не могу подобной светской чуши. Особенно, когда она исходит из твоих уст.
– Я просто хотела сказать, что выглядишь ты значительно лучше, чем в тот последний раз, когда я тебя видела.
– А это заслуга ребят из подвала, где здесь кухня. Они каждый день присылают нам на завтрак поджаренный бекон, а на ланч – суп. И к кофе непременно пирожные, а к коктейлям канапе.
– Можно только позавидовать.
– Еще бы. Блудный Сын и все такое. Хотя очень скоро начинаешь чувствовать себя тельцом, откармливаемым на убой.
С некоторым трудом Ив села прямо и двумя пальцами подцепила с поверхности стола маленькую, почти невидимую, белую таблетку.
– Вот так скоро и я своего Иисуса отыщу, – сказала она и запила таблетку джином, который уже успел согреться.
– Хочешь еще мартини?
– Если ты тоже будешь.
Ив, опершись о стол, рывком поднялась с дивана.
– Давай лучше я сама все достану, – поспешила предложить я.
Она криво усмехнулась.
– Ничего. Мой доктор утверждает, что двигаться мне полезно.
Сняв самолет‑шейкер с подставки, Ив направилась к бару. Левую ногу она подволакивала примерно так, как ребенок волочет за собой по тротуару тяжелый школьный портфель.
Кубики льда Ив аккуратно брала щипцами и по одному бросала в «фюзеляж». Затем щедрой рукой плеснула туда джину, зато вермут отмеряла буквально по капельке. Над баром висело зеркало, и она, сбивая коктейль, с неким мрачным удовлетворением изучала собственное отражение.
Говорят, вампиры в зеркале не отражаются. Но, возможно, в результате несчастного случая Ив превратилась в некоего иного духа, обладающего противоположными особенностями: она стала как бы невидимой для себя самой, но свое отражение в зеркале видеть могла.
Ив накрыла шейкер крышкой, еще раз лениво его тряхнула и, сильно хромая, двинулась к дивану. Сперва она наполнила свой стакан, а уж потом подтолкнула шейкер через стол ко мне.
– Вы нормально с Тинкером уживаетесь? – спросила я, налив себе мартини.
– Я же сказала, Кейти, что не расположена вести с тобой светскую беседу.
– А что, мы ведем светскую беседу?
– Да, вполне светскую и совершенно бессмысленную.
Я неопределенным жестом обвела гостиную и заметила:
– Мне кажется, что он, по крайней мере, неплохо о тебе заботится.
– Ну да, раз уж ты это сломал, ты это и покупай. Разве не так?
Она сделала большой глоток и посмотрела на меня почти в упор.
– Вряд ли ты сразу домой пойдешь, верно? Но учти: во‑первых, я отлично себя чувствую, а во‑вторых, минут через пятнадцать буду уже крепко спать.
И словно в доказательство Ив покачала своим стаканом.
– Дома мне все равно делать нечего, – сказала я, – так что уж лучше я пока тут поторчу. Хотя бы для того, чтобы помочь тебе до спальни добраться.
Ив в ответ как‑то неопределенно махнула рукой, словно желая сказать: Оставайся, если хочешь, или уходи, мне все равно. Она снова жадно глотнула мартини и прилегла на диван. Я тупо смотрела в свой стакан. И вдруг она предложила:
– Может, ты мне что‑нибудь почитаешь? Тинкер, например, поступил бы именно так.
– А ты хочешь?
– Сперва его чтение вслух просто с ума меня сводило. На обычный разговор у него, похоже, мужества не хватало. Но потом я привыкла.
– Ну, хорошо. А что тебе почитать?
– Все равно.
На столике для коктейлей высилась аккуратная стопка из восьми книг – большие внизу, поменьше наверху. Все в вызывающе ярких суперобложках, они были похожи на тщательно завернутые в пеструю бумагу рождественские подарки.
Я взяла ту, что сверху. Ни один уголок не был загнут, чтобы пометить нужную страницу, так что я начала почти сначала.
«Да, конечно, завтра просто отлично, – сказала миссис Рэмси. – Только встать тебе придется вместе с жаворонками».
Но ее сына эти слова невероятно обрадовали; казалось, все решено, экспедиция состоится, и до чудес, о которых он столько лет мечтал, оказалось рукой подать – всего лишь одна темная ночь и один день плавания[1].
– Ох, остановись, – сказала Ив. – Это просто ужасно. Что это такое?
[1] Из романа В. Вулф (1882–1941) «На маяк» (To the Lighthouse).
