Правила вежливости
Она скосила глаза на прикроватный столик и простонала:
– Нет, ты только посмотри! Шарлотта Бронте. Эмили Бронте. Джейн Остин. План моей реабилитации по Тинкеру. Но разве все эти писательницы не оставались до смерти старыми девами?
– По‑моему, Остин так и осталась.
– Ну, и остальные тоже вполне могли бы.
Это замечание настолько застало меня врасплох, что я расхохоталась. Ив тоже засмеялась. Да так, что у нее даже волосы на лицо упали. Впервые с тех пор мы с ней так хорошо посмеялись – с той, самой первой недели нового года.
Когда я потушила у нее в комнате свет, Ив сказала, что мне нет никакого смысла дожидаться Тинкера и я преспокойно могу идти домой. Я уже почти собралась уходить, но тут вспомнила, что Тинкер заставил меня дать ему обещание, что до его возвращения я не уйду.
Так что я погасила свет в коридоре и почти во всей гостиной, а потом устроилась на диване, набросив на плечи белую шаль Ив, вытащила из середины стопки какую‑то книгу и начала читать. Это была «Земля» Перл Бак[1]. Когда я совершенно увязла уже на второй странице, то решила перелистать книгу до страницы 104 и начать читать оттуда. Но и это не помогло.
Я снова уставилась на стопку книг и некоторое время размышляла, какое название кажется мне наиболее привлекательным. Потом отнесла все эти книги в комнату для прислуги, а вместо них выложила на столик в гостиной десяток детективных романов. Их‑то складывать по размеру необходимости не было: у всех размер был одинаковый. После проделанной работы я пошла на кухню и решила приготовить себе свою знаменитую «яичницу под крышкой».
Разбив в миску два яйца, я перемешала их с тертым сыром и травами, вылила все это на сковородку с нагретым маслом и прикрыла крышкой. Какую‑то роль, видимо, играло и то, что масло я нагревала заранее, а сковороду сразу накрывала крышкой, но яичница у меня всегда получалась отменно пышной и поджаристой, но не подгорала. Так обычно готовил для меня яичницу отец, когда я была маленькой, хотя на завтрак яичницу мы никогда не ели. А еще отец всегда говорил, что яичница получается особенно вкусной, если двери на кухню закрыты.
Я уже доедала последние кусочки, когда услышала, что Тинкер вполголоса окликает меня.
– Я на кухне, – довольно громко сказала я.
Когда он туда вошел, на лице у него было написано явное облегчение.
– Вот ты где, оказывается.
– Куда ж я денусь.
Тинкер буквально рухнул на стул. Он по‑прежнему был аккуратно причесан, и на галстуке сохранился все тот же сложный виндзорский узел, но, несмотря на свой безупречный облик, он явно устал, причем очень сильно. Веки припухли, во взгляде не чувствовалось ни капли энергии – в общем, он выглядел сейчас, как отец новорожденных близнецов, потрясенный тем, что вынужден теперь работать сверхурочно.
– Как все прошло? – осторожно спросил он.
– Отлично! Ив куда крепче, чем тебе кажется. А вскоре она и вовсе будет в полном порядке.
Я уже собиралась сказать, чтобы теперь Тинкер немного расслабился и дал Ив немного свободы, дабы сама ее природа могла взять свое – но удержалась: ведь не я же в тот вечер была за рулем!
– У нас есть офис в Палм‑Бич, – сказал он через некоторое время. – Я вот подумываю, не отвезти ли ее туда на пару недель. Теплый климат и новое окружение ей не помешают. Что ты на сей счет думаешь?
– Звучит здорово.
– Мне просто кажется, что ей не вредно было бы сменить обстановку.
– У тебя такой измученный вид, что и тебе самому это не помешало бы.
Тинкер лишь устало улыбнулся в ответ.
Когда я встала, чтобы убрать со стола, он проводил мою пустую тарелку взглядом хорошо воспитанной, но очень голодной собаки, и я, разумеется, тут же принялась и ему жарить «яичницу под крышкой», старательно взбив яйца с сыром и зеленью. Проставив перед ним тарелку с румяной яичницей, я вспомнила, что видела в одном из кухонных шкафчиков бутылку столового шерри, откупорила ее и налила нам обоим по стакану. Мы маленькими глоточками пили шерри и болтали, плавно переходя с одной темы на другую и продолжая говорить вполголоса, в чем, собственно, не было никакой необходимости.
Упоминание о Флориде потянуло за собой воспоминания о Киз[2], и Тинкер тут же принялся рассказывать о том, как в детстве, прочитав «Остров сокровищ», копал вместе с братом на заднем дворе землю в поисках клада дублонов; после чего мы оба вспомнили «Робинзона Крузо» и свои мечты о том, чтобы тоже оказаться на необитаемом острове, и стали думать, какие две вещи хотели бы непременно иметь при себе, если бы нас в результате кораблекрушения выбросило на некий пустынный берег; Тинкер, естественно, назвал большой складной нож и кремень (что было вполне разумно), а я – колоду карт и «Уолдена» Торо[3] (что было совершенно неразумно), поскольку это, на мой взгляд, единственная книга, в которой бесконечность можно найти на любой странице.
И на мгновение мы позволили себе вообразить, что мы по‑прежнему сидим в кафе у Макса, и наши колени соприкасаются под столом, и чайки кружат над крутым шпилем церкви Троицы, и перед нами все еще открыты те яркие возможности, которые влечет за собой наступление нового года.
Ох уж эти воспоминания о былом, как любил говорить мой отец: если не будешь осторожен, они тебя запросто распотрошат, как рыбку.
В вестибюле Тинкер снова взял меня за руки и сказал:
– Рад был повидаться с тобой, Кейти.
– И я тоже.
[1] Перл Бак (Pearl Buck), (1892–1973) – американская писательница и переводчица с китайского языка; перевела знаменитый китайский роман «Речные заводи» и сама много писала о Китае. В Китае ее называют китайской писательницей и дали ей имя Сай Чженьчжу. П. Бак – лауреат Пулитцеровской и Нобелевской (1938) премий.
[2] Флорида‑Киз – архипелаг у южного побережья штата Флорида. (Прим. ред.)
[3] Генри Дэвид Торо (1817–1862) – американский писатель и мыслитель, представитель трансцендентализма. Философский роман «Уолден, или Жизнь в лесу» (1854) – это робинзонада о жизни человека в мире природы как возможности спасения личности от современной «цивилизации потребления». Этот роман неоднократно упоминается в данной книге.
