Правила вежливости
Когда я чуть отступила, собираясь уходить, он отпустил меня не сразу. Вид у него был такой, словно он борется с собой, решая, сказать мне что‑то или не говорить. И вместо слов – а ведь на том конце коридора спала Ив! – он взял и поцеловал меня.
Это не был решительный поцелуй. Это был поцелуй‑исследование. От меня требовалось совсем немного: чуть наклониться вперед, и тогда бы он, конечно же, крепко меня обнял. Но куда при нынешних обстоятельствах это могло бы нас привести?
А потому я нежно высвободила руки и приложила ладонь к его гладкой щеке, обретая покой в добром совете хранить терпение ради того, что «все покрывает, всему верит, на все надеется, все переносит»[1].
– Ты очень милый, Тинкер Грей.
Загудел приближающийся лифт. Я успела опустить руки, прежде чем Гамильтон раздвинул дверцы кабины. Тинкер кивнул ему и сунул руки в карманы пиджака.
– Спасибо за яичницу, – сказал он на прощание.
– Ты особо не надейся. Это единственное, что я умею готовить.
Тинкер улыбнулся, и в этой улыбке на мгновение промелькнуло его настоящее «я».
Когда я уже вошла в кабину лифта, он сказал:
– Нам не удалось поговорить даже о том, где ты теперь живешь. Можно, я как‑нибудь к тебе загляну, в твое новое жилище? Скажем, на следующей неделе?
– Это было бы замечательно.
Гамильтон почтительно ждал, когда мы завершим разговор.
– Ладно, Гамильтон, поехали, – сказала я.
Он закрыл дверцы, нажал на кнопку, и мы поехали вниз. Лифтер потихоньку насвистывал, глядя, как мелькают этажи.
После Гражданской войны имена таких отцов‑основателей, как Вашингтон и Джефферсон, стали невероятно популярны у чернокожего населения Америки. Но впервые в жизни я встретила негра, которого назвали в честь погибшего на дуэли создателя Банка США[2]. Когда мы спустились в вестибюль, я вышла из кабины и уже хотела было спросить у Гамильтона, кто его так назвал, но тут зазвонил колокольчик вызова, и он, успев лишь плечами пожать, вновь исчез за бесшумно закрывшимися бронзовыми дверцами лифта.
Эти замечательные дверцы были украшены литьем в виде щита с изображенным на нем драконом и девизом «Бересфорда»: FRONTA NULLA FIDES[3], что значит «Не доверяй внешности». Еще бы.
Несмотря на то, что сурок тени так и не отбросил[4], зима все‑таки взяла Нью‑Йорк в осаду еще на три недели. Крокусы в Центральном парке замерзли, певчие птицы пришли к единственному разумному решению и повернули обратно в Бразилию; ну а «масса Тинка» – кто бы сомневался! – уже в ближайший понедельник увез мисс Ивлин в Палм‑Бич, не соизволив даже сказать мне об этом.
Глава шестая
Апрель, беспощадный месяц[5]
Однажды вечером я стояла на станции IRT[6] «Уолл‑стрит» и в числе прочих плебеев ждала возможности поехать домой. Предыдущий поезд ушел минут двадцать назад, и на платформе уже опять собралась целая толпа – сплошные шляпы, вздохи и кое‑как свернутые в трубку утренние газеты. На полу рядом со мной стоял чей‑то переполненный чемодан, для пущей надежности перевязанный бечевкой. Разве что детей в толпе не было, а так с легкостью можно было себе представить, как эта станция выглядела во время войны.
Какой‑то мужчина, протискиваясь мимо меня, неловко задел мой локоть. У него были каштановые волосы и кашемировое пальто. Как ни странно, он оказался человеком несовременным и обернулся, чтобы извиниться. И на мгновение мне показалось, что это Тинкер.
Впрочем, не стоило и надеяться.
Тинкер Грей никак не мог даже появиться поблизости от IRT. Они уже неделю отдыхали в Палм‑Бич, когда Ив прислала мне первую открытку из отеля «Брейкерз», где они остановились. Сестренка, нам тебя ужасно не хватает… В общем, что‑то в этом роде. И Тинкер откликался эхом на полях ее писем или печатными буквами рядом с моим адресом на конверте и вокруг марки. На той открытке Ив стрелкой указала на их балкон с видом на пляж. На пляже она изобразила воткнутое в песок предупреждение: НЕ ПРЫГАТЬ! В постскриптуме было написано: Увидимся через неделю. Но прошло еще две недели, и я получила от нее очередную открытку – уже из Ки‑Уэст – с видом на марину.
[1] Автор перефразирует цитату из 1‑го Послания Коринфянам апостола Павла (13, 4–7), где говорится о любви: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, не превозносится, не гордится, не бесчинствует…, не мыслит зла…, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, на все надеется, все переносит».
[2] Федералист Александр Гамильтон (1757–1804) был первым министром финансов США и основателем Банка США. Его политика не пользовалась популярностью в южных штатах, особенно у чернокожего населения. В 1804 г. после серии едких памфлетов, написанных Гамильтоном, демократ Аарон Бэр (1756–1836), вице‑президент США, офицер и дуэлянт, вызвал его на дуэль и убил в местечке Уихокен, штат Нью‑Джерси.
[3] Верно fronti nulla fides, в оригинал закралась опечатка. (Прим. ред.)
[4] Это американская традиция; если в так называемый «день сурка», 2 февраля, сурок не отбрасывает тени, то считается, что пришла весна. (Прим. авт.)
[5] В качестве названия главы автором использована первая строка поэмы Т. Элиота «Wasteland» («Бесплодная земля», 1922) «Апрель, беспощадный месяц, выводит // Сирень из мертвой земли, мешает…» (пер. Андрея Сергеева).
[6] Interborough Rapid Transit – основанная в 1904 году компания, частный оператор линий метро Нью‑Йорка, а ранее и надземных железных дорог и дополнительных линий. С 1940 года принадлежит Нью‑Йорку.
