Презумпция виновности. Россия. Наши дни. Книга 3

Разумеется, по возвращении не обошлось без подробных расспросов, особенно усердствовал Валера, который одновременно боялся и надеялся на эту встречу. Тополев, как и договаривался с Володей, отделался кратким описанием разговора. Однако подчеркнул, что не получил пока прямого ответа на своё предложение – передать деньги непосредственно оперу взамен на гарантии.

– Я оставил ему номер телефона Ларисы, – медленно сказал Григорий. – И, как я понял, он взял паузу на размышление. Поэтому, Валер, он может связаться и с Ириной, так что предупреди её вечером. Мяч теперь на его стороне, и нам с тобой только остаётся ждать.

Чурбанов был несказанно счастлив такому итогу встречи и даже не мог этого скрыть. Он ходил по камере, часто поправляя падающий на лоб чуб, задорно рассказывал, как ему видится их дальнейшее совместное проживание в «хате», как они вместе будут весело встречать Новый год и Рождество, как в тепле и комфорте проведут холодную зиму. А летом, проводив Иваныча в лагерь, вместе попробуют уйти под домашний арест.

Гришу тоже устраивало такое развитие событий. Конечно, он и не собирался платить оперу даже по 50 тысяч – столько стоит аренда хорошей двухкомнатной квартиры в Москве. Да и возможности такой, как оказалось в свете последних событий, у него не стало. На этой неделе Григорий уже отказался от походов в спортзал. Не хотел контактов с тамошними завсегдатаями, которые только и рассказывали о годах, проведённых в следственных изоляторах в борьбе с системой, об огромных «конских» сроках, которые получили их бывшие сокамерники, так же не признавшие своей вины, и о полном отсутствии презумпции невиновности в нашей правоохранительной системе.

Несомненно, ему хотелось как можно дольше продлить пребывание в уютной, по сравнению с общей, камере, но он уже был и морально, и физически готов к переводу и выделил себе ещё максимум неделю поморочить голову Валере, так, чисто для получения удовольствия от этого процесса.

Отказ от спортзала был связан не только с переходом в режим глобальной экономии, но в большей степени с подавленностью и чувством нарастающей тревоги после встреч с посетителями качалки. Тополев необъяснимым образом чувствовал, что путь борца с несправедливостью – не для него. Его совсем не прельщала перспектива длительного нахождения в СИЗО, связанная с затягиванием следственного процесса, отказом давать показания, поиском правды и борьбы с ветряными мельницами, чем занималось большинство незаконно, по их мнению, арестованных. Гриша почти сразу, оказавшись в заточении, понял, что систему побороть невозможно. И, как ему говорили умные и опытные люди, если тебя после ареста в суде отправили в следственный изолятор, а не домой в качестве подследственного, то тебе точно дадут срок. Но вот какой – зависит только от тебя самого и никак не от адвоката, какой бы сильный и опытный он ни был.

Поэтому в голове Григория созрел план действий, основанный на его текущем финансовом и морально‑волевом состоянии. Основными его задачами было скорейшее завершение следствия, перевод дела в суд и проведение суда в одно заседание, желательно – с получением минимального срока. Условного, конечно. Для сокращения срока следственных действий необходимо было чистосердечное признание, которое он готов был сделать. Однако, по словам его адвоката, следователь Валерия никак не соглашалась на встречу с Романом. Поэтому Тополев решил написать заявление на имя Черноус с просьбой посетить его в СИЗО для снятия признательных показаний по делу и передать его не через Шахманова, а через администрацию тюрьмы. Признание тоже надо было хорошенько обдумать и желательно проговорить его со следачкой, чтобы были и овцы целы, и волки сыты. Вносить в протокол допроса рассказ о реальном раскладе по этому делу было бы роковой ошибкой – необходимо было придумать более‑менее реальную историю, подходящую как для следствия, так и для Гриши. И для этого ему очень нужна была Валерия Черноус.

За месяц пребывания в камере Тополев почти наизусть выучил Уголовный и Уголовно‑процессуальный кодексы, набрался тюремного опыта, наслушался историй и сделал для себя печальный вывод: в случае доведения до суда настоящих обстоятельств его дела наличие подельников в лице Антона Животкова и Сергея Гнедкова, а также красотки Милены и подробного рассказа об обналичивании средств «Азимут‑Гео» через компании Андрюши Южакова, то банальная статья «мошенничество» сразу же пополнится созданием преступного сообщества, неуплатой налогов и незаконной финансовой деятельностью. Всё это вкупе даст минимум лет пятнадцать строгого режима вместо ожидаемых двух общего.

Конечно, было бы приятно, что в этом случае в камере окажутся и теперь уже бывшие Гришины друзья. Но ради сомнительного удовольствия тратить далеко не лишние 13 лет своей жизни совсем не хотелось. Поэтому, несмотря на подлость Антона, приходилось оставлять его в тени преступления, выдумывать новые обстоятельства и, конечно, брать всю вину только на себя.

Приняв окончательное решение, Тополев вырвал из тетрадки листок и написал первое заявление на имя своего следователя, которое на следующий же день передал дежурному на утренней проверке. Валера с Иванычем, естественно, расспрашивали его об этой бумажке, на что Гриша отшутился, сказав, что соскучился по красивым женщинам и поэтому хочет повидаться со своей следачкой.

В этот же день после вечернего созвона с родными Чурбанов поднял вопрос выплаты миллиона рублей ребром, заявив, что опер Володя созванивался сегодня с его женой и просил назвать окончательный срок оплаты проживания в их «хате». Гриша также, поговорив с женой, получил информацию, что сегодня был разговор по телефону и наши требования о передаче денег из рук в руки Клименко отвергнуты.

– Валера, я, как и прежде, настаиваю на личной встрече Ларисы с Володей. Только в этом случае я готов платить за своё нахождение на Бэ‑эС, – тёердо и безапелляционно заявил Гриша.

– Ты же знаешь, что это невозможно! – возмущённо, с надрывом сказал Чурбанов. – Он боится встречаться с кем‑либо кроме Ирины, поэтому необходимо срочно, в течение ближайших двух‑трёх дней передать деньги.

– Почему же? Выход всегда есть. Просто решение может оказаться непростым. Например, при передаче денег вдруг неожиданно окажутся оперативные сотрудники, проезжавшие мимо, и задержат двух симпатичных дам с крупной суммой денег. И я не уверен, что кто‑нибудь из этих дам под нажимом не расскажет о реальном предназначении этой суммы.

Или вот тебе другая ситуация: Ирина получает завтра деньги, отдаёт их Володе, а тот берёт и нарушает данные им обязательства. В этот же день, поверь мне, к ней приедут очень неприятные люди – знакомые Ларисы – и попросят вернуть не только миллион, но и некоторую сумму сверху за моральный ущерб и их работу. Надо тебе это?

– А что ты сразу в крайности какие‑то лезешь? – совсем раздухарившись, перешёл на полукрик Валера. – Я никому не позволю со своей женой так себя вести! Даже в мыслях!!!

– Да успокойся, ты! – тихо и слегка пренебрежительно парировал Тополев. – Если кроме озвученного тобой варианта передачи денег больше нет, то, значит, и никакой передачи не будет!

– Как так, не будет? – опешив от такого решения, зачмокал губами Чурбанов.

– Вот так, не будет и всё! – произнес весело и непринуждённо Григорий.

– Ты что, отказываешься от данных ранее обязательств?

– Я отказываюсь от введения в заблуждение близких мне людей и твоей жены, – осторожно взвешивая каждое своё слово, произнёс Тополев.

– Это твоё крайнее слово?! – гневно спросил Валера.

– Да, крайнее. Крайней не бывает!