Презумпция виновности. Россия. Наши дни. Книга 3
– Ты последствия своего отказа понимаешь? Ещё раз подумать не хочешь? – подключился к разговору Иваныч, находившийся до этого момента в тени и не вмешивавшийся в разговор.
– Всё я прекрасно понимаю! Знаю и расценки по Бэ‑эС, и про твои долги Руслану и Ибрагиму слышал и про многое другое. Поэтому считаю дальнейший разговор бесперспективным, – посмотрев на Владимира Ивановича, ответил Гриша.
– Значит, мне передать оперу твой отказ платить деньги? – ещё раз поинтересовался Валера.
– Делай, как хочешь, я всё сказал! Пока у меня не будет с Клименко прямого общения по этому вопросу, я не буду никому ничего передавать.
Валера снова уединился в переговорный угол своей шконки и набрал номер жены. Громко, так, чтобы слышали все присутствующие в «хате», он попросил Ирину срочно связаться с Володей и передать ему отказ Тополева об оплате. Та что‑то ещё долго отвечала ему в трубку. Валера, молча, слушал её, и было заметно, что ему не нравится то, что она ему говорит. Закончив разговор, он передал трубку Иванычу, лёг в свою любимую позу мыслителя и мученика и закрыл глаза. Гриша тоже решил пораньше лечь спать и, раздевшись, запрыгнул к себе на «пальму».
– Завтра уже могут перебросить в общую камеру, – подумал он, – поэтому надо поспать и набраться сил перед предстоящим испытанием.
Через мгновение он уже спал крепким молодецким сном, посапывая над терзающим себя за жадность и дрожащим от ужаса перед завтрашним днём Валерой.
С утра Гриша ощутил все последствия вчерашнего разговора с сокамерниками. Разговоры и вообще любые формы общения были прекращены. Ни тебе «доброе утро», ни «здравствуйте». Утренняя прогулка также прошла раздельно. Валера с Иванычем гуляли вместе поодаль от своего ещё недавнего семейника и тихо шушукались. Приёмы пищи на завтрак и в обед также прошли раздельно, по очереди и без слов. Естественно, ни о каких настольных играх и совместных посиделках речи быть не могло. Каждый лежал на своей шконке и смотрел выбранный Иванычем телевизионный канал. Степанов специально решил включить канал «Культура», который прежде никогда не смотрел. И это вместо фильмов и сериалов, которые ещё вчера почти весь день скрашивали быт камеры двести восемьдесят восемь.
Около трёх часов дня в дверь камеры вставили ключи и стали громко открывать замки.
– Ну вот, это уже за мной, – подумал Григорий и спрыгнул с кровати, готовясь встретить известие о переводе в общую «хату». Дверь открылась, и через мгновение в ней оказался огромных размеров молодой парень с несчастным выражением лица и со скруткой под правой рукой. Высокий, темноволосый с короткой стрижкой, с маленькими заплывшими глазками, очень грузным телом, большим животом и тяжёлыми, но пока ещё стройными ногами, он весил, наверное, хорошо за сто пятьдесят килограмм. Его практически силой затолкал внутрь выводной и закрыл за ним с грохотом дверь. Грустный толстяк вздрогнул и стал ещё более несчастным. Гриша на радостях, что это пока пришли ещё не за ним, подошел к парню с широкой улыбкой, забрал его «машку» и водрузил её на свободную шконку со словами:
– Добро пожаловать в «хату» два‑восемь‑восемь! Проходи, присаживайся за «дубок» и чувствуй себя, как дома.
Иваныч с Валерой настолько опешили от такого поведения Гриши, что некоторое время находились в ступоре. Первым пришёл в себя считавший себя старшим в хате Степанов. Соблюдая тюремный этикет и положуху, дождавшись, когда новичок усядется на скамейке и выпьет предложенный Гришей стакан воды, он начал опрос.
– Меня зовут Владимир Иванович, это Валера и Григорий. У нас у всех статья сто пятьдесят девять – мошенничество. А как тебя зовут, и какая у тебя беда?
– Меня зовут Руслан Ильин, – чуть ли не хлюпая носом от слёз, начал он. – У меня редкая статья – триста двадцать два точка один, пункт два.
– Это что за статья такая? – недоумевая, переспросил Валера.
– Организация незаконной миграции, совершенная группой лиц по предварительному сговору, – грустно ответил Руслан.
– У тебя прямо как от стены отскакивает название! Выучил что ли? – весело подметил Валера.
– За последние девять дней название этой статьи и её полный текст я слышал чаще, чем своё имя. Выучишь тут.
– А где ж ты организовывал эту самую незаконную миграцию? – улыбаясь, спросил Иваныч.
– В Бутово… – грустно ответил Ильин.
– Где? – в один голос закричали остальные присутствующие и громко засмеялись.
– В Бутово! – несмотря на смех, продолжил Руслан. – Я там работал менеджером по приёму жалоб от населения в управляющей компании по ЖКХ[1].
– И каким же образом ты осуществлял миграцию, да и к тому же незаконную? – продолжая смеяться, спросил Иваныч.
– В том‑то и дело, что я не знаю! Ничего я не осуществлял. Нас всей управляющей компанией арестовали неделю назад. Меня вообще с ОМОНом[2] брали в шесть утра. Этот сюжет даже по телевизору показывали, может, видели?
– Нет, не видели. Расскажи.
– Я квартиру однокомнатную снимаю в доме на первом этаже в том же Бутово, недалеко от работы. Так вот, спим мы с моей девушкой, и вдруг дверь с грохотом выбивают, с криками влетают семь «тяжёлых»[3], кладут меня и девушку мордами в пол. Мне ещё пару раз сапогами по ребрам проехались, – Руслан поднял майку и показал большущие синяки на спине и боках. – В таком положении я пролежал пару часов голым, пока обыск в квартире делали.
– Нашли чего? – поинтересовался Валера.
– А что у меня можно найти кроме тараканов? Я бедный парень из Ижевска, приехал в Москву на заработки, устроился менеджером на сорок тысяч в УК, с девушкой познакомился, квартиру снял. У нас с ней один ноутбук на двоих и то, в основном, для скачивания фильмов и для соцсетей. И телевизор с микроволновкой. Остальное всё хозяйское.
– Так почему же тогда тебя так жёстко «принимали»? – влез в беседу со своими непростыми вопросами Гриша. – ОМОН так просто не вызывают на задержание!
– Я и сам думаю… Может быть, из‑за моих больших размеров? Хотя, когда меня допрашивали, следователь сказал, что в деле есть показания, что я, якобы, гастарбайтеров устраивал на постой в свободные непроданные квартиры. Поэтому менты подумали, что я главарь и решили так меня запугать.
– Так ты устраивал или нет? – продолжил Гриша.
– Честное слово, один раз по просьбе моего руководителя водил одного «гастера»[4] с вещами в подвал здания нашей управляющей компании – там у нас помещение большое, где они спят, кушают. Их в подвале человек пятнадцать живёт.
[1] Жилищно‑коммунальное хозяйство
[2] ОМОН – отряд милиции особого назначения
[3] сотрудники спецподразделения в полной экипировке: с бронежилетами, в масках, с автоматами
[4] гастарбайтера
