Презумпция виновности. Россия. Наши дни. Книга 3
Лёша был мужем Елены Михайловны и полковником Центрального управления по борьбе с экономическими преступлениями России. Этот властный тандем высокопоставленного сотрудника полиции и заместителя руководителя московской налоговой инспекции №34 всегда вызывал интерес у Тополева. Эта пара тесно дружила с Сашей и Антоном Животковыми и, соответственно, оказывала их фирмам определённые услуги, каждый по своим ведомствам за определенное вознаграждение.
– Очень давно. Последний раз в 2008 году, – не соврав, ответил Гриша.
Это действительно было правдой. Тогда, в далёком прошлом, Лёша помог ему советом и делом. В те времена ещё капитаном милиции он возглавлял уголовный розыск в ОВД Щукинская и только готовился перейти в главк в отдел по борьбе с рейдерскими захватами. Их отношения были прерваны из‑за отъезда Григория в Израиль и, как думал Бытко, отказа Григория сотрудничать с ним. Даже после возвращения в Россию в 2012 году Григорий и Алексей не встречались и не созванивались из‑за обиды и появившейся неприязни последнего. Знали о существовании друг друга в тесной орбите общих знакомых и друзей и делали вид, что их не существует для окружающих. Лёша даже позволял себе переходить границы личной неприязни и неоднократно убеждал Антона и Сашу уволить Григория и вообще избавиться от общения с ним. Тополев же, со своей стороны, обладая убийственным компроматом на Бытко, не опускался до его уровня и держал себя в руках, следуя пословице «о мёртвом либо хорошо, либо ничего».
– Ты понимаешь, нам нужен Алексей Бытко и его женушка! Ты здесь совсем не при чём! Отдай нам кого‑нибудь из них и иди спокойно домой. Остальное мы сделаем без тебя.
– Я с превеликим удовольствием! – ответил, улыбаясь, Гриша. – Но я даже не представляю, чем я вам могу помочь?!
– Пока мы едем, у тебя есть шанс всё исправить и выпутаться из неловкой ситуации. Когда же мы поднимемся в кабинет, такой возможности у тебя не будет. Подумай об этом и сделай правильный выбор.
– Послушайте! Я действительно не знаю, о чём вам рассказать. Лёшу я не видел 6 лет, его жену я лично не знаю и никогда не видел. Что до Андрея Южакова, то он обналичивал деньги для «Азимут‑Гео», где я финансовый директор. В декабре прошлого года он потерял наши деньги в банке «Смоленский», но пообещал отдать всю сумму через месяц. Уже прошёл почти год, а деньги он так и не отдал, поэтому я пытался получить с него хоть какую‑то сумму. Он обманул мою компанию на 3,5 миллиона рублей, мне пришлось обмануть его на 2,5 миллиона рублей. Другого способа вернуть долг я не видел. Я это всё вам рассказываю, пока мы едем, в кабинете я буду придерживаться первичных показаний.
– Я уважаю твою позицию и твою преданность, но, поверь мне, этот человек такого отношения не заслуживает. Подумай о себе. Мы прекрасно понимаем, что ты попал под раздачу. Ты сам знаешь, что сегодняшнее специальное мероприятие просто так не делается. Либо по приказу сверху, либо за хорошие бабки. Если ты сдаешь чету Бытко, мы возвращаем «терпиле» бабло и не заводим дело против тебя, если нет, тогда, поверь мне, этот эпизод будет началом твоей долгой тюремной карьеры. Время ещё есть. Думай!
– Я всегда думаю перед тем, как что‑то сказать или сделать, поэтому, наверное, и получаю в жизни больше неприятностей, чем наживы.
Разговор умер в тишине где‑то на подъезде к зданию УБЭП на Люсиновской.
На улице было уже темно, московские пробки набирали мощь. Гриша дремал на заднем сиденьи и не заметил, как они подъехали к самому входу грозного УВД. Пятиэтажное здание тёмно‑песочного цвета с небольшими квадратными окнами и висящими под ними кондиционерами напоминало букву «Т». Правое и левое крыло дома были более вытянутыми поперёк и на десяток метров углублялись от фронтальной линии центральной части, которая в свою очередь была увенчана продолговатым стеклянным тамбуром под грузной коричневой крышей из металлочерепицы, широко свисающей по трём сторонам. Вся территория комплекса была огорожена двухметровым металлическим забором из часто посаженных прутьев, толщиной с палец, не мешающих свободному обзору. Озеленению земельного участка внутри периметра могло позавидовать любое ТСЖ[1] или ЖЭК[2]. Голубые ели, туи, березы, дубы и клены парили ввысь, закрывая жёлтой листвой верхние окна дома, коротко подстриженная трава и фигурно остриженные кусты выдавали наличие в штате заведения садовников и флористов. Оформив пропуск, они поднялись на третий этаж левого крыла и зашли в кабинет 319.
В длинной прямоугольной комнате было одно окно, выходящее во внутренний дворик, три стола для сотрудников, большой чёрный диван и старый советский коричневый сейф с огромной никелированный ручкой. Два стола стояли у окна напротив друг друга и один у входа напротив дивана. На сейфе стоял маленький телевизор. Столы были девственно чисты: ни бумаг, ни оргтехники, ни даже канцелярских принадлежностей – ничего. Сразу было видно, что хозяев кабинета ноги кормят, порой забывая о совести и чести.
С появлением Григория в комнате началось броуновское движение. Люди менялись местами постоянно и, если задерживались, то ненадолго. Кто‑то просто заходил, чтобы посмотреть на задержанного, кто‑то задать вопрос коллегам, кто‑то высказаться по существу происходящего, чтобы попугать мирно сидящего на мягком диванчике «злодея». В воздухе витали фразы: «мошенник», «тюрьма и надолго», «материала на него хоть отбавляй!», «в другом кабинете терпила рассказывает о нём такие вещи…», «он и в Израиле кучу народу перекидал…», «серьёзным людям, оказывается, большие деньги должен…». Наконец в кабинет зашли старший оперуполномоченный и начальник отдела и сообщили, что скоро закончится допрос потерпевшего, поедем к следователю на Таганку, и скрылись обратно в коридоре. После этого в комнате остались только «виновник торжества» и один сторож. После пяти минут тишины Григорий обратился к молодому ОБЭПовцу, которого он заприметил ещё в ресторане и оценил как самого достойного для контакта. Он даже специально запомнил его имя – Сергей.
– У меня к вам вопрос.
– Да, я слушаю вас внимательно! – уважительно и желая помочь, ответил оставшийся сторожить Тополева оперативник.
– Скажите, пожалуйста, если я задержан, а судя по происходящему, это именно так, хотя никаких документов, подтверждающих факт задержания, я так и не увидел, я имею право на один телефонный звонок. И теперь настал именно тот момент, когда я очень хочу воспользоваться этим своим правом. Вы можете мне дать телефон?
– Кому вы хотите позвонить?
– Жене Ларисе. Она ждёт меня дома и очень волнуется. Мне необходимо с ней связаться, чтобы она не переживала.
Сергей встал из‑за стола, быстро дошёл до двери и послушал, нет ли кого в коридоре, медленно вернулся к своему месту, раздумывая по дороге о последствиях своего решения, которое он уже принял, но не произнес вслух. Достал свой айфон и жестом подозвал Григория к своему столу.
– Диктуй номер! Но сразу предупреждаю, скажешь что‑нибудь лишнее, тут же прерву разговор. Понял?!
– Спасибо. Не волнуйтесь. Ничего лишнего не будет. Всё только по делу.
Сергей дождался ответа, убедился, что это женский голос, но для большей уверенности спросил:
– Это Лариса?
[1] Товарищество собственников Жилья
[2] Жилищно‑Эксплуатационная Компания
