Прозрачный дом

Репетиция была назначена на час дня. Ольга, разгневанная на свою дочь за неподобающее поведение за завтраком, угрожающе нависла над уставившейся в телевизор Никой. Но когда не последовало никакой реакции, пионервожатая заслонила своей фигурой экран и скомандовала:

– Собирайся, идем в школу! Теперь ты будешь в отряде барабанщиц.

– Я не хочу быть в каком‑то дурацком отряде, – приняла попытку сопротивления Ника. – Если бы еще одной выступить в красивой форме перед всей дружиной, куда ни шло, но маршировать как безликий солдат в отряде из тридцати человек – это уж слишком!

– Будем считать, что это наказание. Может, форма и марши тебя приструнят. Твои выходки становятся все более жестокими. К тому же научишься быть частью коллектива.

Девушка хотела еще что‑то возразить, даже уже открыла рот, чтобы привести новые аргументы, но вместо этого пристыженно промямлила:

– Ладно, мам.

Мать снова была ей недовольна, и на Нику обрушилась очередная волна ненависти к себе.

– Отправляйся в кабинет истории, там собираются девочки. Наташа Мухина познакомит вас с правилами и разучит с вами самый простой марш. А я присоединюсь позже.

– А где взять барабан?

– Пока без барабанов, руками по коленкам. Барабаны привезут в конце недели. Потом у вас будет и отличная форма на зависть всем, и участвовать вы будете не только в школьных мероприятиях, а в самых значимых праздниках и парадах города. Главное – научиться слаженно барабанить, и не только стоя, но и маршируя, поэтому работа предстоит сложная, но интересная, – воодушевленно начала рассказывать о своих планах Ольга Васильевна, в одночасье позабыв о том, что злилась на Нику.

Спустя примерно полчаса Ника зашла в кабинет истории, который был закреплен за их 9 «А» классом, и машинально села за свою парту. Настроение у нее было прескверное. Все были ей недовольны – и мама, и Родик, – ей снова хотелось навредить себе. Она не находила себе места, нервно ерзала на стуле. Потом на глаза ей попались ногти, на которые она только вчера вечером нанесла перламутровый лак. Решив, что недостойна этого поблескивающего розового маникюра, Ника с остервенением начала соскребать его.

В классе появились Лора и Наташа Мухина, они громко спорили на ходу, и даже присутствие Ники не остудило их пыл.

– Ты не можешь быть командиром отряда! – поднимая плечи сердилась Мухина.

– Это почему?! – возмущалась Лора.

– Да потому что ты не знаешь ни одного марша, у тебя нет опыта ходить строем.

– Зато у меня есть опыт командовать, а это главное для командира! – уже переходя на крик доказывала Лора свою правоту.

Мухина закатила глаза и стихла на какое‑то время, а потом уселась за учительский стол, разложила тетрадки, привезенные из «Артека», и все еще раздраженно произнесла:

– Тебя все равно Ольга Васильевна не сделает командиром.

– И почему же?

– Да потому что ты лысая! – выпучив глаза выпалила Наташа и сама испугалась своих слов.

– А ты вообще жирная! – закричала Лора, выходя из себя, и, подбежав к Мухиной, схватила ее артековскую тетрадку, которой та безмерно гордилась, кинула на пол и начала топтать ногами, а потом, поддев носком туфли, швырнула в угол класса.

Наташа от негодования возмущенно завопила и, как дикая кошка, подскочила к Лоре, схватила ее за шарф, неизменно закрученный вокруг шеи, и со всей силы потянула за концы.

Лицо Лоры сначала покраснело, а потом начало приобретать синюшный оттенок. Она закашлялась и с силой оттолкнула Мухину:

– Отвали! – заревела, все еще откашливаясь. – Тебе конец!

Наташа села прямо на пол и начала с остервенением собирать остатки своей разорванной тетради и отряхивать уцелевшие листы.

– Это тебе конец! – процедила она.

– Мечтай, – бросила Лора, демонстративно вальяжно шествуя к своей парте.

– Я знаю про первое мая! – резко вставая заявила Наташа, будто прожигая взглядом затылок Лоры.

Мухина лица Лоры не видела, а вот Ника успела заметить, как на секунду расширились ее глаза и будто нервный спазм пробежал по щеке. Но в остальном Лора не выдала себя, она сделала еще несколько уверенных шагов и громко опустилась на стул рядом с Никой. Потом заговорила с ней, словно Наташи не было в классе.

– Видишь, ящик один изуродован?

– Да, – ответила Ника, скользя взглядом по книжному гарнитуру, где один из ящиков уродливо набух, налезая на полку с книгами. – Что случилось с этим ящиком? Его будто разорвало изнутри, – спросила Ника, не понимая, к чему клонит Лора.

– Мы всем классом хотели попасть на молодежный городской фестиваль, а Тимыч пообещал, что отведет нас, если хорошо напишем контрольную по истории. Только мы не подготовились к ней. И тогда Родик и решил поджечь ящик, в котором лежали наши листочки с ответами. Нет листочков – нет доказательств, что контрольную провалили.

– И что, сработало? Вы попали на фестиваль?

– Нет, не попали. Тимыч за эту выходку наказал нас вдвойне. Запретил даже смотреть фильмы в школьном кинозале, а Родика отстранили от занятий на неделю, даже исключить хотели.

– И кто же на него донес? – беспокойно сжимая пальцы спросила Ника.

– Староста класса, отличница и подлиза – Наталья Мухина, конечно! – объявила Лора.

От такого заявления Наташа совсем побледнела. Она до боли сжала зубы, перестав дышать, но потом чуть не задохнулась от негодования, прокричала:

– Это вышло случайно!

– А знаешь, что хуже всего, Ника, – я об этом знаю, ты знаешь, а вот Родик – нет! – ехидно вглядываясь в глаза совершенно раздавленной Наташи, рассуждала Лора.

Она уже поняла, что Мухина у нее на крючке и сделает что угодно, только бы Родион не узнал, что она его предала. Лора была уверена – теперь ее страшная тайна, связанная с событиями ночи с первого на второе мая, в безопасности. Но этого ей было мало, она хотела растоптать Наташу окончательно, чтобы та не смела посягать на ее авторитет.

– Неси сюда свою тетрадь! – приказала Лора. И Наташа повиновалась. Она, смиренно наклонив голову, положила перед Лорой свою реликвию.

– А теперь читай вслух! – настаивала Лора.

Наташу душили слезы, и она сбивчиво начала лепетать:

– Пра‑ле, пра‑ле,