Путь Создателя. Часть I. Время жить

– Милая моя, мне скоро сто двадцать. Конечно, благодаря технологиям я выгляжу на тридцать пять, но все же я не молодею и я это чувствую, и ты тоже знаешь, что моя болезнь прогрессирует. Невозможно жить вечно, как бы люди к этому не стремились. Я прожила долгую интересную жизнь и даже увидела своих правнуков и столько перемен, но всему свое время. Я чувствую, что мое время пришло, я готова покинуть этот мир… – она подошла к дивану и села рядом, взяв за руку дочь. – Милая девочка, я тебя очень люблю! Но мне пора принять решение. Если честно, я устала. Я никогда не стремилась жить вечно. К тому же, ты знаешь, как я к этому отношусь… – женщина замолчала и посмотрела в пустоту перед собой, – я не хочу, чтобы через пару дней, вы нашли мой остывший труп в постели. Меня это пугает. Поэтому я готова… Знаешь, что самое замечательное во всем этом? То, что я знаю, когда я уйду. И это не станет ни для кого неожиданностью, для меня в том числе. Неизвестность меня пугает… «То, что для гусеницы конец света, для бабочки новая жизнь». Смерть – это не конец, и я хочу двигаться дальше. Постарайся меня понять, этот мир не исчезнет с моим уходом, я все равно буду рядом.

– Но почему именно сейчас? Да, болезнь прогрессирует, но врачи говорят, что ты еще можешь прожить лет пять, а если проходить профилактическое лечение, то возможно продлить жизнь еще лет на десять…

– Нет. Есть причины, почему именно сейчас. Я готова…, я лягу и усну, и ничего не почувствую. И я хочу хоть как‑то оказаться полезной этому миру, мой уход будет не напрасен. Я не хочу жить пять или еще десять лет в ожидании неизбежного, пытаться оттянуть время. Я прожила свою жизнь. Сейчас я могу оказать пользу науке… – помолчав немного, добавила, – и это мое решение. Давай не будем грустить… – она стерла слезинку со щеки дочери и поцеловала ее в лоб, – сегодня хороший вечер, для того, чтобы провести его в радости. И, по‑моему, уже все внизу собрались. – она улыбнулась и предложила присоединиться к гостям.

– Значит, все настолько плохо… у тебя нет даже и года… – дочь смотрела на мать, а сердце щемило от боли, та легонько улыбнулась в ответ.

– Даже месяца… – она притянула дочь к себе и обняла.

За сто двадцать лет она родила троих детей и стала матерью еще для пятерых сирот. Все дети уже выросли и у них были свои дети, и у их детей уже родились свои. Большая семья, дружная, они опора друг для друга и в горе, и в радости, навеки. О чем еще мечтать? Так и должно быть.

В гостином зале слышался гул голосов, семья собралась за огромным обеденным столом, пили, ели, обменивались шутками, рассказывали последние события, но она уже смотрела на все, словно сторонний наблюдатель. Периодически улыбалась и поддерживала разговор. Это был замечательный вечер, им наслаждались все. Именно этого она и хотела. Никаких слез и попыток переубедить. За последнюю неделю ей пришлось поговорить с каждым из детей и убедить принять ее выбор. Они не знали, что болезнь прогрессирует намного быстрее, чем она сообщила, после получения результатов последних анализов. И о том, чтобы прожить еще лет пять или хотя бы год, речь не шла. Хорошо, если она продержится пару месяцев, пока ожидает направления в исследовательский центр. Лечащий врач не стал озвучивать это близким, по ее просьбе. Она решила, что лучше будет принять участие в эксперименте, заявку на который отправила в тот же день. Оставалось только убедить родных. Перспектива умирать в мучениях, не осознавая ничего вокруг, и никого не узнавая, удручала. Самый трудный разговор с дочерью, Марго, теперь позади, всем детям пришлось принять желание матери и провести отведенное на прощание время в радости.

Вечер был окончен, все разошлись, и женщина осталась одна. Она вышла на террасу, вдохнула прохладный вечерний воздух с ароматами эвкалипта, нотками благоухающих цветов и морского бриза. Солнце уже коснулось горизонта, украсив вечернее небо яркими красками заката. Она любила свой загородный дом и пейзажи, открывающиеся с террасы. Теперь пришло время прощаться с этим миром, и ей хотелось запечатлеть в памяти эту красоту. Через час должен приехать трансфер, чтобы доставить к шаттлу. Перелет до станции займет порядка десяти часов. Завтра, в пять часов вечера по земному, все закончится или только начнется.

 

Женщина забралась в крио‑камеру.

– Это не больно? – обратилась она к ассистентке, которая подошла, чтобы ввести нужные параметры на панели капсулы.

– Нет, – улыбнулась та, – когда мы начнем, вы погрузитесь в сон, потом в камеру распылиться крион и температура снизится, но вы этого не ощутите, в это время запустится процесс считывания сознания и ваш разум будет оцифрован и загружен в систему. Это как в капсуле анабиоза при длительных межгалактических перелетах. Вы когда‑нибудь летали?

– Да, один раз путешествовала… – страх отступил, стало спокойнее, теперь она знала чего ожидать.

– Вот и хорошо. Приятных снов. Мы начинаем… – ассистентка еще раз улыбнулась и нажала на кнопку на панели камеры.

Крышка капсулы закрылась. Сердце сбивалось с ритма от волнения. Женщина закрыла глаза и успела сделать только один вдох, капсулу наполнил усыпляющий газ и она уснула. На панели у доктора замигали огоньки, процесс считывания запустился, и в камеру стал поступать крион.

 

***

Вокруг ничего, только белая пустота, океан теплого, мягкого света. Попытки закрыть глаза, которые не ощущаются, бесполезны. Свет везде, от него никуда не деться и не скрыться. Он вездесущий и всеобъемлющий. Хочется закричать или заплакать, или что‑то сделать, но ничего не происходит. Все попытки тщетны. Ничего нет, времени нет, пространства нет, – «меня нет, я и есть свет…» – а белое пространство, теплой пеленой окутывает сознание.

«Воспоминаний не осталось… Надо что‑то делать… Что я могу? Надо остановиться… А разве я двигаюсь? Надо создавать… О! Я вижу руки?! Они похожи на мои или не мои… Не помню… Не важно, они мне нравятся… Ноги! Кажется, я смотрю вниз… Так и есть, я вижу тело…» – она поднесла руки и ощупала свое лицо и, кажется, почувствовала, как улыбнулась и моргнула.

Она повернула голову вправо и влево, а вокруг все так же ничего, кроме белой яркой теплой пелены, окутывающей ее со всех сторон.

– «Это хотя бы что‑то… Лучше, чем ничего, теперь у меня есть тело… Что дальше?»

Ощущения времени нет, ощущения пространства нет.

– «Как долго это продолжается? Что‑то надо делать… Что делать? Как делать? Что создать? Я же могу создавать? Я могу… Я могу… Надо вспомнить…»