Разбойничья злая луна
Она замолчала.
– Ребята, – воспользовался паузой Валентин, – как‑то странно всё получается. Вспомните: они ведь к нам хорошо отнеслись… А теперь нас просят о помощи. На них напали… В конце концов, мужчины мы или нет?
Никто не перебил Валентина – слишком уж были ошарашены островитяне его речью.
– И потом, я думаю, всем на войну идти не надо. У них же, наверное, тоже кто‑то остаётся по хозяйству… Но представителя‑то для этого дела мы выделить можем! Ну хорошо, давайте я пойду в десант…
Он увидел глаза жены и умолк.
– Сядь! – проскрежетала Наталья – и Валентин опустился на циновку рядом с Фёдором Сидоровым.
14
Примерно через час вернулся Толик, довольный уловом и «Гонораром». Кое‑как утихомирив женщин, он коротко допросил Фёдора и, уяснив суть дела, присел на резную корму каноэ.
Вождь мыслил.
Племя смотрело на него с надеждой.
– Так, – подвёл он итог раздумьям. – Воевать мы, конечно, не можем.
– Угрю понятно, – пробормотал Лёва.
– Ты это Таароа объясни, – развил его мысль Фёдор.
– А ты почему не объяснил?
– Мужики, бесполезно! – в отчаянии вскричал Фёдор. – Это скала! Коралловый риф! Пуа Ту Тахи Море Ареа! Я просто разбился об него. Я ему битый час вкручивал, что от войн одни убытки. Про экономику плёл, хотя сам в ней ни черта не разбираюсь…
– Интересно, – сказал Толик. – А что ты ему ещё плёл?
– Всё плёл, – устало признался Фёдор. – Я ему даже доказал, что война безнравственна…
– Ну?
– Ну и без толку! Да, говорит, нехорошо, конечно, но богам было видней, когда они всё так устраивали.
Толик рывком перенёс ноги в каноэ, встал и принялся выбрасывать рыбу на берег.
– Может, не надо, а? – робко сказала Галка. – На ночь глядя…
– Ну ни на кого ни в чём нельзя положиться! – в сердцах бросил Толик. – Корму спихните.
Корму спихнули, и он погрёб к выходу из бухты.
И всё опротивело Фёдору Сидорову. Он ушёл в хижину, лёг там на циновку и отвернулся лицом к стене. Самоуверенность Толика объяснялась тем, что он ещё не беседовал с Таароа. Ничего. Побеседует. Всё было бессмысленно и черно.
Фёдор представил, как молодой статный туземец умело наносит ему удар копьём в живот, – и почувствовал себя плохо. Тогда он попытался представить, что удар копьём в живот туземцу наносит он сам, – и почувствовал себя ещё хуже.
Прошло уже довольно много времени, а Фёдор всё лежал, горестно уставясь на золотистое плетение циновки.
Затем он услышал снаружи лёгкие стремительные шаги, оборвавшиеся неподалёку от хижины.
– Это что такое? – раздался прерывистый голос Натальи. – Ты что это сделал? А ну дай сюда!
Неразборчиво забубнил Валентин. Странно. Когда это он подошёл? И почему так тихо? Крался, что ли?
– Сломай это немедленно! – взвизгнула Наталья. – Ты же видишь, у меня сил не хватает это сломать!
Послышался треск дерева, и вскоре Наталья проволокла Валентина мимо стенки, за которой лежал Фёдор. Циновки всколыхнулись.
– Я тебе покажу копьё! – вне себя приговаривала Наталья. – Я тебе покажу войну!
Фёдор выглянул из хижины. У порога валялся сломанный пополам дрын со следами грубой обработки каким‑то тупым орудием. Судя по прикрученному кокосовой верёвкой наконечнику из заострённого штыря, дрын действительно должен был изображать копьё.
15
Наступила ночь, а Толика всё не было. В деревне жгли костры и сходили с ума от беспокойства. Галка уже грозилась подпалить для ориентира пальмовую рощу, когда в бухте, наполненной подвижными лунными бликами, возник чёрный силуэт каноэ.
Вождя встретили у самой воды с факелами. Их неровный красноватый свет сделал бородатое лицо Толика первобытно свирепым.
– Всё! – жёстко сказал он.
– Я же говорил… – вырвалось у Фёдора.
– Дурак ты, – тоном ниже заметил Толик. – Объявляй демобилизацию. Хорош, повоевали.
– Не воюем? – ахнула Галка.
– Не воюем, – подтвердил Толик и был немедленно атакован племенем.
Измятый, исцелованный, оглушённый, он с трудом отбился и потребовал ужин.
Мужчины остались на берегу одни.
– Толик, ты, конечно, гений… – запинаясь, начал Фёдор. – Чёрт возьми! Так мы не воюем?
– Нет.
– Мужики, это феноменально! – Бородёнка Фёдора прянула вверх, а плечи подпрыгнули до ушей. – Слушай, поделись, чем ты его прикончил! Я же выложил ему все мыслимые доводы! Что война – аморальна! Что война – невыгодна! Что война – не занятие для умного человека!.. Чёрт возьми, что ты ему сказал?
– Я сказал ему, что война для нас – табу.
16
Когда уже все спали, кто‑то взял Валентина за пятку и осторожно потряс. Это был Толик.
– Вставай, пошли…
Валентин, не спрашивая зачем, нашарил руру и крадучись, чтобы – упаси боже! – не разбудить Наталью, выбрался из хижины.
Они отошли подальше от деревни, к лежащему на боку «Пенелопу». В роще кто‑то скрежетал и мяукал – видимо, те самые тупапау, из‑за которых сбежало прежнее население острова.
– Мне сказали, ты тут на войну собрался? Копьё сделал…
Валентин вздохнул.
