Разбудить цербера

– Нет, не мой, а нашей всепланетной технической интеллигенции. Извините, что так неуклюже прозвучало. С сожалением отмечу, в последние десятилетия ее значение, технической интеллигенции, для землян резко упало, но мы не должны забывать о ней. Кто знает, может результаты наших исследований дадут новый толчок техническому прогрессу. Более осмысленному прогрессу, совершаемому в этических рамках.

Госпожа Хэмиш убавила звук.

– Вам здесь не нравится? – вдруг спросила она.

– Ну, что вы! Как вы могли подумать! – удивился Йозеф. – Мы бы здесь остались навсегда, но вот наш дом, сами понимаете, в другом месте. Мы не можем его бросить, тем более нас уже ждут. Завтра улетаем утренним рейсом в семь часов.

– Остались бы навсегда? Именно в этом доме? Спорить не буду, мой дом самый лучший. – Хозяйка ненадолго задумалась. – Вам что‑нибудь дать в дорогу?

– Конечно! – радостно ответил Йозеф.

И это было не фальшивое восклицание. Он ничуть не слукавил. Домашняя выпечка у госпожи Хэмиш пальчики оближешь. Да и не только выпечка. К чему бы ни прикоснулись ее ловкие пальцы, из‑под них выходила волшебная снедь. Именно – снедь – это самое подходящее слово. Снедь, как показалось Йозефу, слово, впитавшее волшебство и доброту. Есть лекарства, но есть и зелья. Есть просто еда для утоления голода, а есть снедь и яства. Супы, гарниры, десерты, салаты и так далее – все эти простые рецепты обретали умопомрачительный вкус, будто знала хозяйка летнего домика ту изюминку, тот философский камень кулинарии. Ни Йозеф, ни Мари так и не смогли разгадать секрета.

Госпожа Хэмиш выключила телевизор и, поднявшись с места, произнесла:

– Что ж придется скашеварить чего‑нибудь для вас. – И фраза прозвучала как всегда с нотами укора.

Йозеф не раз ее слышал, ведь не впервые он с Мари отдыхал здесь. И было смешно и грустно на душе. Грустно, потому что скоро покидать гостеприимный дом. Смешно оттого, что реплика слово в слово повторялась в каждый отъезд, как заклинание. Оно действовало безотказно – они вновь и вновь возвращались именно сюда.

Йозеф прошел в комнату. Мари паковала вещи, чтобы утром не думать о сборах. Он залюбовался ее движениями.

– Йозеф?

– Да. Может, тебе помочь?

– Нет‑нет. Я уж сама. Ты так смотришь, будто хочешь что‑то сказать.

– Госпожа Хэмиш вновь произнесла ритуальную фразу о том, что нужно приготовить нам чего‑нибудь в дорогу.

– Ага, значит, в багаже надо оставить свободное место, – деловито заметила Мари. – Что на этот раз будет? Пирожки с рыбой или котлеты из индейки?

Йозеф рассмеялся.

– Ты чего?

– Все в порядке. Мне нравится за тобой наблюдать. А вот что дадут в дорогу, не знаю. На ужин, кстати, будет жареная камбала и сухое белое вино.

– Угу, – ловко застегнув небольшой чемодан, сказала Мари. – Значит, камбала?

– Да. Госпожа Хэмиш так и сказала: «Ну, большая такая рыбешка, плоская и с удивленными глазами».

– Теперь твоя очередь, Йозеф. Поставь чемоданы у двери.

Пока он расставлял багаж, послышался голос хозяйки:

– Госпожа Мари, Йозеф у вас!?

– А где ж ему быть! – крикнула удивленно Мари, приотворив дверь.

– Так вот, через пятнадцать минут жду вас обоих к ужину. Таки прошу вас не опаздывать, ибо рыба ждать не будет.

– Надеюсь, она не уплывет?

– Уплыть‑то не уплывет, а вот остыть сможет. Холодная камбала не так вкусна.

– Большое спасибо, госпожа Хэмиш!

Снизу прозвучал голос хозяйки, но что она произнесла напоследок – не разобрать. Послышались легкие шаги, и все стихло.

И когда пришло время ужина, они ели молча. Не хотелось разбивать тишину напрасными словами, хотелось пить молчание большими глотками, словно напиток, который никак не может утолить жажду.

Затем, вернувшись в комнату, Йозеф вымолвил:

– По‑моему, это волшебный вечер.

– Не знаю, – рассеяно произнесла Мари, посмотрев на него. – Самый обычный вечер, таких вечеров случалось множество. И хорошо, что молчали. Помнишь, в позапрошлый раз госпожа Хэмиш завела беспредметную и расплывчатую беседу.

– Ну, это понятно. Место такое, убаюкивающее сознание.

– Тебя тогда сильно убаюкало: стихотворение сочинил.

– Помню. Баловство, конечно, но приятное.

И Йозеф прочитал его по памяти:

 

В огненном сиянии заката

Блещет море. Влага губ

Солона и горечью распята.

Не прочесть словами вдруг.

И не завязать

Память о тебе.

Я всего лишь странник

В звездном колесе.

«Не забудь меня, –

Я тебя прошу, –

Пусть с морской волной

В памяти воскреснет

Взгляд туманный твой».

 

– Может, ты в стол стихи пишешь? – спросила Мари.

– Нет, это единственное написанное. Я стихов не сочиняю. Больше люблю мифы.

Мари знала об этом. Однажды он рассказал одну из своих любимых легенд, предваряя словами о том, что человек в основном пользуются привычными чувствами: зрением, обонянием, слухом, вкусом, осязанием. С помощью них он и создает представления об окружающем мире, но это работают физические органы, а есть еще и метафизические. Как они выглядят – не известно. Иногда они проявляют себя, и сознание касается тех законов мироздания, которые и возможно ощутить только с помощью метафизики. Тогда рождаются сказки, мифы, саги и легенды. Одна из любимых Йозефом – «Притча об ангеле смерти».