Разбудить цербера

Поразителен тот факт, что еврейство, готовясь к мессианству, определило рождение мессии у себя, но когда он явился миру, первые, кто не признал его избранность, были родные. Стоит сразу задуматься над этим противоречием: ожидали, но не признали. И подвергли сомнению богоизбранность Христа в первую очередь его родители. Определенные куски библии указывают на данный факт. Вспомним эпизод, когда к Марии прибежали люди, говоря, что Иисус вышел из себя, то есть сошел с ума. Здесь мы видим, что даже те, на глазах которых рос Спаситель, не поверили в его уникальность. Нам кажется, близкие наоборот должны отнестись более внимательно. Должна сработать родовая гордость, но не произошло этого. Почему? И тут мы переходим к механизму кастового предрассудка. Если каждый рисует идеальный образ мессии, то в яви он оказывается иным. Еврейство верило в приход великого учителя, но оно не думало, что бедная социальная среда, где он и родился, есть то лоно, которое возрастит его. Синдром Моисея. Как мы помним, он был приемным сыном фараона. Он жил в роскоши, но оставался евреем, получил, безусловно, хорошее образование, что закрепило развитие лидерских качеств. Поэтому, наверно, еврейство ожидало нечто подобное.

Во всем виновата, закрепленная на уровне подсознания, установка: все великое и невообразимое должно происходить и будет происходить где‑то и тогда‑то, но не здесь, не сейчас и не у нас.

Так обстоит дело с талантом и гением. «Все эти заоблачные категории, из мест настолько удаленных от нашего будничного сознания, что рядом с тобой вряд ли живет и здравствует талантливый человек, а что уж говорить о гении», – так говорит повседневность, так рассуждает серость. Но со времен Христа прошло много столетий и к великому нашему счастью данный кастовый предрассудок преодолен.

Но вернемся туда, откуда мы начали наше повествование. Обратим взор на личность Иуды. Появление его среди апостолов повергло великого учителя в смятение. Христос, как величайший психолог, сумел разглядеть в душе Иуды предпосылки будущего предательства. Именно с этого времени мы слышим заверения Спасителя о скорой смерти, и все это облекается в изречение: «один из вас предаст меня». Это не прозрение Иисуса, не проникновение в будущее, нет, Христос просто просчитал течение грядущих событий. Спаситель не бездействовал. Ученым теперь достоверно известно, что он проводил многочасовые беседы с Иудой. Сейчас бы это назвали психологическим тренингом. Назарей пытался вытравить из души апостола тот самый кастовый предрассудок, который принял гипертрофированную форму. Из‑за него разум Иуды наполнился опасными противоречиями. Заблуждение породило конфликт идеального и реального. В душе апостола столкнулись в смертельной схватке две противоположности. Иуда желал видеть во Христе царя из царей, что‑то вроде добродушного, благородного и справедливого предводителя, который освободит от римского ига еврейский народ и, когда это свершится, Иисус займет трон. Ни образный, ни духовный трон, а самый настоящий. Таков был идеал Иуды, но идеал столкнулся с реальностью. Явился не царь, а простой человек из Назарета, который вовсе не жаждал земной власти. Другими словами, Иисус своей личностью разрушил идеал Иуды о справедливом господине. Надежды рухнули. Все обратилось в прах. Для апостола Спаситель стал разрушителем. Почему же Иуда не мог помыслить иное? А все потому, что он не решился выйти за рамки кастового предрассудка. Ведь так приятно находиться внутри собственного невежества. Там тепло и уютно, а реальность непонятна. Никакие ухищрения Христа не помогли. Внутренний психологический конфликт не был разрешен. И речь здесь идет не о богоизбранности назарея. В этом Иуда не сомневался, ведь будущий правитель должен быть осенен перстом свыше, но равнодушие Иисуса к земной власти убило мечты Иуды‑обывателя о справедливом властителе.

Предательство явилось самым легким выходом. Тридцать серебряников – мотив жадности – лишь маска, скрывающая истинные причины. Иуда просто стремился отомстить Спасителю, как человеку, который разрушил его идеал, но с другой стороны, физическая смерть Иисуса перечеркнула все надежды апостола на встречу с идеалом. Исправить ничего нельзя. Последний поступок несчастного: избавление от тридцати серебряников – шаг бессмысленный, проистекающий от полного отчаяния человеческой души, от безысходности. Мир рушится. Смыслов нет. Надежду на идеал он убил собственными руками. Депрессия и самоубийство.

Иуда так и не смог преодолеть свой предрассудок, выпутаться из плена лжи и понять: его представление о царе царей есть не более чем сказка, придуманная ограниченным умом.

Так зададимся вопросом. Тот, кто приходит в наш мир и разрушает идеалы – злодей? Или наши ограниченные идеалы – зло?»

Габриель встал из‑за стола и, подойдя к окну, невидящим взглядом посмотрел на улицу. Там ходили люди, но перед его мысленным взором стоял ноутбук и последний абзац психологического этюда об Искариоте. Знак вопроса в конце предложения вспух, словно ужаленный ядовитым насекомым, расплылся и заплясал на противоположной стороне улицы. Габриель очнулся. Он сел за стол и отправил текстовой файл редактору журнала. Ответ пришел быстро. Редактор попросил выйти на видеосвязь.

На экране появился человек лет пятидесяти. Круглое маленькое лицо с пухлыми губами приятно улыбнулось.

– Здравствуйте, я главный редактор журнала «Наука и жизнь» Борис Карев.

Он говорил на английском языке.

– Габриель Санчес.

– Я прочел психологический этюд. Весьма неплохо. Мы издадим его в сетевой версии журнала. Лично у меня возникла интересная мысль, а что если издать этюд отдельной книгой, доработав художественно. Взять драгоценные крупицы мыслей и инкрустировать их в литературный текст?

– Стоит подумать.

– Да, чуть не забыл. Хотелось уточнить ваши биографические данные. Вы не указали в письме дату рождения.

– Пятнадцатое июня две тысячи сто двадцать первого года.

– Отец и мать?

– Приемные.

– Ага. Настоящие родители неизвестны?

– Нет. До сих пор не имею о них сведений. Появился я на свет в роддоме города Джексонвилл.

– Судя по коду связи, вы находитесь сейчас в Англии?

– Верно. Это дом родственников моих приемных родителей. Он как нельзя лучше подошел для уединения. Постоянно проживаю в Мехико.

– Спасибо. Мое предложение остается в силе. Подумайте над книгой. Скажу даже в каком направлении двигаться. Язык постарайтесь облегчить. Уж больно он костоломный. Название этюда «Последние дни Христа» весьма многообещающее, но не верное. О Спасителе упоминается вскользь, а я бы хотел увидеть его и Иуду равновеликими личностями. Изобразите их противостояние. Нам нужен конфликт. Надеюсь, вы не против такого изменения?

– Нет, ну, что вы.

– Вот и хорошо. Работайте. Если очень постараться, то можно претендовать и на бумажное издание. До свидания.