Самбор

Бродя по ночному острову, можно в действительности заблудиться и попасть совершенно не туда, куда планировал. Здесь тебя накормят, запугают загадочными историями и поводят сухим веником по бледному лицу в знак благосклонности. Многие будут смеяться, замечая твой страх и стараться запугать еще сильнее, но важно понимать, что народ здесь задорный и любящий повеселиться. Проведя на пиратском острове немного больше времени, чем планировалось, можно полюбить его и больше не захотеть покидать эти мрачные и загадочные берега.

Особое место заслуживают игривые коловерши, которые прыгают туда‑сюда от котла к котлу и часто путаются под ногами спеша к колдунам и колдуньям с нужными ингредиентами. Они помогали им на протяжении многих столетий и часто покидали мир живых вслед за своим хозяевами, сменяя обязанности на любовь и нежелание служить другим. Все коловерши отличаются друг от друга и обычно дружат между собой, пока кто‑то не махнет неуклюже хвостом и не напортачит с зельем. Помощники ведьм и колдунов состоят из частей различных животных и могут иметь по несколько пар ушей и хвостов. Коловерши стараются сделать все максимально для того, чтобы не быть похожими на кого‑то другого. Поэтому старых коловерш можно сразу отличить по первозданным частям тела разных животных.

 

Смерть и ее дитя ветер

 

Бронда. Лореул. Первый день войны.

Каэлин Рогнед.

Началось.

Мы сидели на кухне, обедали. Дети гостили у Доны с Волибором. Этот день начался с приятных песен музыкантов в честь праздника Дня города и приятного летнего солнца. По улицам текли ручейки людей в праздничных костюмах, с цветами и свежим ароматным хлебом, который раздавали бесплатно. Ровно в час протрубили тревогу, всех военных и магов призвали к главным стенам. Люди обеспокоено кучковались возле домов и торговых палаток, не додумавшись собрать вещи и быстро уйти. Началась суета. Военные ничего не говорили, как и маги. Просили лишь оставаться в своих домах и перестать праздновать. Идиоты. В тот момент я поняла, что наш король никчемный и глупый, не осознающий ничего кроме власти над людьми.

Первый снаряд попал в главные ворота, следующие три в смотровые башни. Часть стены рухнула, как карточная. Пыль поднялась до самых верхушек башен замка. Тогда люди осознали, что нужно бежать. Мелкие снаряды косили народ как траву, они лишь выгибали спины и падали замертво.

Все происходящее было мне в новинку и вызывало потаенный ужас. Конечно, я знала, что так будет, но видеть прямо перед собой мгновенные смерти до безумия страшно. Может быть, к этому и приходилось готовиться. Что если боги ждали рождения именно этого? Моего хладнокровия и рассудительности в момент паники всех остальных.

В голове была лишь одна мысль.

– Я ухожу, – говорю брату, который метался по дому вместе с Журри.

Накинув на себя плащ, я засунула в глубокий карман тот самый ржавый кинжал и трубку, а табакерку пристегнула к поясу.

– Стой, – брат схватил меня за руку чуть не упав. – Расскажи мне! Слышишь, Каэлин? Расскажи все, что знаешь!

В голове крутилось множество мыслей и одна из них – он все знал. Знал, что со мной что‑то не так и не спросил. Знал, что могу помочь и одному ему рассказать правду. Но было слишком поздно. Уже не было смысла говорить по душам. В момент, когда все скатывается в пропасть, ничего уже не исправить. Даже если скажу, то всего лишь разозлю и обессилю его сильнее.

Поэтому я злобно отдернула руку и призвала брата не идти за мной.

Может быть, на свадьбе что‑то произошло. Может быть, Господин посветил его в мою тайную жизнь или вовсе рассказал о богах и мироздании. Но что сейчас это должно решить? Ничего. Совсем ничего и лучше просто позаботиться о том, чтобы остаться живых. Надеюсь, Деяну хватит ума для этого. Намного раньше нужно было интересоваться истиной, а сейчас просто продолжай казаться человеком. Беги как он, бойся, как он, спасай трусливо никчемную шкуру как он. А меня не смей отделять от цели. Я не человек и никогда им не была.

Мне что‑то кричали в след, но уже было неважно. Правда неважно. Я очень часто в своей жизни оборачивалась, отвечала, тормозила и опускалась на колени, давала кому‑то шанс и наблюдала за тем, как в лицо летел пыльный след уходящих. Страдания и думы, больше они меня не касаются. Только не теперь.

В городе хаос. Люди мечутся от одного угла в другой, топчут трупы, спотыкаются об камни и падают, мгновенно оказываясь и сами заточенными. Я агрессивно расталкиваю людей на своем пути и бегу к подвесному мосту замка Лореул. Он опущен. Солдаты густой рекой вытекают из ворот и бегут к стене. Вокруг ужасный шум и грохот, от чего уши буквально пронизывает колющая боль. Мне приходится идти боком мимо солдат, чтобы не рухнуть в ров. У многих на лице страх и бледность, мучительный вопрос, которым они надеялись никогда не задаться: смогу ли я выжить?

Я знакома придворным, поэтому вопросов никто не задает. Да и желания никакого нет. Вокруг разруха и паника, люди не понимают, как себя вести и куда бежать. Всех бросил их же король. Бросил в тот момент, когда с улыбкой наблюдал за нарастающим весельем в начале дня. Увидев меня, служанки машут руками в сторону лестницы, которая ведет в башню Господина. Наверняка я кажусь им рабыней, преисполненной любовью к своему хозяину. Надеюсь, когда‑нибудь они узнают, что приложили руку к смерти работорговца. Хочу, чтобы они выжили только лишь для этого.

Все было быстро. Я поднялась в западную башню, та которая была выше всех остальных и нашла Господина, суетливо собирающего вещи, толстые сумки наполненные…

– Что это? – спрашиваю, перекрикивая вопли и грохот от падающих камней с улицы.

Мужчина испуганно оборачивается и выставляет передо собой руку, но через секунду расслабляется и вздыхает. Напрасно. Лицо Господина смягчается, бледнота спадает, а щеки наливаются извращенным румянцем. Как чудесно, что он видит во мне спасителя или по крайней мере не врага.

Глубоко выдыхаю и понимаю, что тело наполняется магией. Очень сильной и знакомой. С небес на меня сходит благодать в виде силы от каждого бога. В носу роится кисло‑сладкий аромат страха и пота. Как ищейке, теперь мне доступны ароматы эмоций и чувств. Такими дарами обязан обладать тот, кто вершит правосудие и вынужден выискивать гниль. Меня призывали на службу…

– А, это ты, – бормочет еле слышно Господин. – Чего тебе? Убирайся!

Мои глаза безумно расширяются, а на лице расплывается долгожданная улыбка. Именно она на долгие годы останется со мной и будет дарить возможность показать истинное лицо. Теперь мне можно улыбаться всегда.

Смотрю на засаленное лицо Господина, на быстрый пот, растекшийся пятнами по светлой одежде. Какой же он отвратительный. Весь дрожит, как только что родившийся теленок.

Я беру в руки зеленый бриллиант из самой крайней сумки и подношу его к солнечным лучам, которые моргают из‑за облаков пыли. Красивый.