Самый хищный милый друг

Наивный! Уже подошли, всей толпой. Коля так и вовсе повиснуть на мне пытался, замучилась отбиваться.

– В общем, Катюша, ты пока осваивайся. Кристианчик сейчас прислал три страницы с новым деловым предложением. Его внезапно осенило. Ты мне, пожалуйста, переведи этот эпический опус. А я приеду в районе пяти.

– О, так поздно! – разочарованно воскликнула я.

– Да, сейчас ещё три встречи подряд, потом надо в банк и налоговую. Раньше пяти не управлюсь.

– Хорошо. Тогда буду сидеть и переводить.

– И разберись там с кофейным аппаратом, хорошо? Они же издевались надо мной, Катя. Кофе мне не давали! – трагически пожаловался Кирилл Андреевич.

– Совести у людей нет! Но ничего, теперь всё изменится, – твёрдо пообещала я. – Буду о вас заботиться.

– Ты ж моя милая… – растаял директор.

 

Кирилл

В мэрии Кирилл встретился с замом главы города по дорожному хозяйству и удачно решил один шкурный вопрос. Но, конечно, не просто так. Чтобы заручиться поддержкой чиновника, ему пришлось пару недель повертеться и выстроить сложную схему. Тропические лианы в сельве Амазонки не сплетаются так плотно и замысловато, как деловые связи в среде российской коммерческой и чиновничьей элиты.

Из мэрии Кирилл вышел с довольной физиономией, с удовольствием вдохнул воздух, наполненный ледяной влагой недавней метели. Сел в машину, завёл мотор и понял, что образовалось время до следующей встречи – целых сорок минут. Разбрасываться таким богатством нельзя, надо использовать. Набрал номер друга.

– Стас, привет!

– Кир, привет, мой дорогой!

– Помнишь, полмесяца назад ты помог развестись моей переводчице, Екатерине?

– Конечно.

– И ещё выяснил, что муж у неё не простой, а со связями?

– Да. Он успел подкатить к судье раньше, чем это сделали мы.

– Говорят, у него какие‑то влиятельные родственники. Ты не знаешь, кто это?

– Так… Он у нас… Вадим Александрович Скворцов.

– Да, – поморщился Кирилл. – Он самый.

Он непроизвольно сжал кулак. Рука начинала чесаться каждый раз при мысли о Катином бывшем. Как же хотелось набить ему рожу! И ведь это нетрудно – надо только подловить у дома или офиса, оба адреса Кириллу известны. Перед глазами сразу же появлялось заплаканное Катино лицо, пунцовые щёки, мокрые реснички‑стрелочки, красивая хрупкая спина, исчерченная тонкими полосками… И внутри у Кирилла всё переворачивалось, а сердце словно попадало меж двух раскалённых каменных жерновов. Он понимал, что если начнёт бить этого урода, то вряд ли сможет остановиться…

– Кстати, – вдруг вспомнил приятель. – А не сын ли он того самого Александра Скворцова? Крутой был мужик, и в области хорошо известный.

– Слушай, а ведь точно. Мой папаня с ним пересекался и даже когда‑то дружил.

– Он занимал какой‑то высокий пост. Умер лет десять назад. Думаешь, Вадим – его сын?

– Если так, значит, сын гнилым уродился. Хотя отец был классным.

– Хорошо, Кирыч, сейчас я всё разузнаю и тебе перезвоню. Отбой.

– Стасик, подожди, подожди! Заодно выясни, пожалуйста, почему мою переводчицу на работу никто не взял. Она попыталась куда‑нибудь устроиться, но везде получила категорический отказ.

– А разве она не у тебя работает?

– Когда ко мне приезжали французы, я приглашал её на устный перевод. Сейчас взял в штат. А до этого муж ей отомстил – выпер из перевод‑бюро, где Катя проработала семь лет.

– Не простил, что от него сбежала?

– Нет.

– И теперь ты думаешь, что Вадим подсуетился и внёс твою красавицу в какой‑то чёрный список?

– Типа того. Иначе непонятно. Она и переводчик отличный, и молодая, и умная, и шустрая.

– А ещё – хорошенькая блондинка, – добавил Стас. – Я же её фото видел.

– Вот именно, хорошенькая блондинка. Однако ей отказали в восьми конторах.

– Ого! Тут, действительно, что‑то нечисто. О’кей, Кир, сейчас всё проверю. Жди.

Стас перезвонил через двадцать минут. Кирилл за это время успел переговорить с поставщиком из Калининграда и крупным заказчиком из Краснодара. А потом связался со злополучным тюменским филиалом и наорал на непутёвого директора.

Теперь он неусыпно следил за Максом, запретил выключать видеокамеру, контролировал все действия, не давал самостоятельно подписать ни одного документа – перевёл всё на себя. И постоянно угрожал расправой. Макс относился к тому типу людей, которые по‑хорошему не понимают.

Это, конечно, не работа, а сплошные мучения. «Ничего, – упрямо подумал Кирилл. – Или я его перевоспитаю, или он взвоет от такой жизни и сам сбежит».

Наконец, перезвонил Стас.

– Кирюха, я всё узнал. Мы угадали, Александр Скворцов – отец нашего противного муженька. Вернее, отчим. Он его усыновил в раннем детстве. Мамашка Вадима – вдова Александра Скворцова, важная чиновница из областного правительства. Говорят, у неё особые подходы к самому губернатору. Могу даже предположить, какие. Офигенно красивая баба! С сыночком они на одно лицо. Я, опять же, фоточки позырил. Ирина Анатольевна Белоусова. Наверное, именно она везде и составляет протекцию своему единственному сыночку.

– <…> <…>, – выдавил сквозь зубы Кирилл. – <…> <…>

– Чувак, ты чего там бормочешь?

– Да так… Творчески осмысливаю полученную информацию, – Кирилл снова тихо выругался.

– Переживаешь? Понимаю. Ты организовал Екатерине развод, а значит, перебежал дорожку сыну этой чиновницы. Он‑то развода не хотел. Но, возможно, они и не узнают, что мы здесь руку приложили. Заранее‑то не волнуйся. Но да, с этой шикарной мадам лучше не ссориться. Блин, какая же красивая! Скинуть тебе фотку?

– Не надо, – буркнул Кирилл.

Зачем ему фотография, если он имел возможность в течение получаса любоваться оригиналом? И даже подарил даме роскошный букет. А бриллиантовое колье она гордо отвергла… Кирилл почему‑то вспомнил, что Ирина забрала со стола не только цветы, но и кленовый лист – огромный, красно‑жёлтый, мокрый…

– Не хочешь – как хочешь! А я вот открыл её фото на большом экране, смотрю и удивляюсь. Как поверить, что её сыну тридцать три года? Ей самой от силы тридцать. Может, это фотошоп? Да, скорее всего, фотошоп.

– А что насчёт Кати?

– Извини, брат, но опять расстрою. Что касается твоей Екатерины… Тут тоже всё плохо.

– Что? – нахмурился Кирилл. – Неужели ей всё‑таки выписали волчий билет?