Сансара, тормози!

Зная Елену и Александра, представить скандал между ними было совершенно невозможно. Александр был безусловно мужчиной уверенным и сильным. Имел свой очень непростой бизнес, где огромную толпу здоровых мужиков легко удерживал в своём кулаке и пользовался в такой сложной среде непререкаемым авторитетом, но в отношениях с супругой был настоящий телок. Да и не надо было ему ничего из себя строить. Ничего доказывать. Он просто любил свою Елену, и она всю жизнь отвечала ему взаимностью. Александр однажды сказал: – Настоящий, нормально ориентированный сильный мужчина всегда подкаблучник. Он четко понимает, что любой вопрос, претензия или просьба женщины вообще должны приниматься без разбирательств и выражения своего мнения. Просто как данность. Потому что возражать в таких частностях для мужчины мелко и недостойно. Зелёные обои? Супер! Желтые? Вообще отлично! Суп из перетертого фенхеля – сказка! Веганские отбивные – всю жизнь мечтал! Да какая разница! – главное, она меня любит и старалась порадовать бездрожжевым, безглютеновым хлебом собственной выпечки похожим на глиняные детские пасочки. Она же это от любви в рамках своего понимания добра. Разве это не повод любить ее еще больше?

И вот между такими лапочками стали происходить разлады.

– Как давно это все началось? – спросил я.

– Дня три назад, – ответила Елена. – И что удивительно, Бася и Мася прячутся под диваном. Совсем оттуда не вылазят. Даже кушать. Ночью только выползали попить и покопаться в горшке. Но очень быстро вернулись назад.

Это было уже, конечно, из ряда вон выходящая ситуация. Чтобы такие коты не кушали? Я не на шутку запереживал. Глаша задумчиво спросила:

– Елена! А кто у Вас был дома в последние дни?

– Глаша! Вообще никого не было. Мы же, как коты. Особо никого не любим привечать в доме. Нам и вдвоём хорошо! – сказала Елена и как‑то совсем сникла.

– Елена! Кто у вас был дома в последние дни? – настойчиво переспросила Глафира.

Елена призадумалась и вдруг, встрепенувшись, сказала:

– А знаете, был у нас электрик. Что‑то в щитке ремонтировал.

– А давай‑ка, пригласи нас в гости! – весело сказал я. – На месте оно виднее будет.

На том и порешили. Елена заехала за нами ближе к вечеру, и мы отправились к ним домой. Я спросил:

– Как обстановка?

– Держимся! А вот коты все так же, – грустно сказала Елена.

Квартира у Елены и Александра была огромная и до безобразия уютная. Вы не подумайте, что там какой‑то дизайнер постарался. Даже самый утонченный специалист сможет создать только иллюзию уюта. Без ваших стараний и сохранения того самого уюта это будет лишь изображение жилья, в которое хочется возвращаться. В этом же доме все было настоящее, и все дышало любовью и заботой. Неподдельными и естественными. Потому что в этом доме никогда не было криков, затаенных обид, недомолвок и зависти. Тут было место любви.

Вот только не было видно котов, которые обычно лениво выползали встречать гостей. Мы прошли в гостиную, и Глаша тут же приступила к изучению обстановки. По ее лицу я видел, что она здорово напряжена.

– Ну могу точно сказать, что никто ничего умышленно вроде колдовства не делал. Какое‑то спонтанное излияние. Но очень сильное, – сказала задумчиво Глафира. – А как выглядел тот электрик?

– Ну он был такой тощий, как бы измученный. – ответила Елена – Мне даже показалось что он болеет. Ну вы понимаете, – добавила она и шлепнула себя по шее двумя пальцами.

Глафира призадумалась. Посмотрела на меня и сказала:

– Убери это. Оно бродит по квартире из комнаты в комнату. И он очень голоден и зол.

Я оживился и, чтобы не пугать Елену, вышел в коридор, вытащил за собой того негодника. Он упирался, как мог. Пытался пугать, строил морды, грозил страшными лапищами, изображал атаку разъярённого быка, разрастался до потолка, но в итоге был схвачен и отослан в места отдаленные. Я вернулся в комнату и спросил у Глаши:

– Всё? Никого и ничего не осталось?

– Нет! Все чисто. Только подлатай дыры в коридоре. Там двери нет. Совсем, – ответила она.

Елена опасливо выглянула в коридор. Я рассмеялся и сказал:

– Не этой двери. Не физической. Просто в том месте дыра. Заходи, бери, выноси.

Елена успокоено вздохнула. И я с грустью подумал, что люди ценят внешнюю защищенность жилища больше духовной, не понимая, что, когда дом духовно беззащитен, в него без спросу входят и бедность, и болезни, и раздоры. И никакая бронированная дверь с самыми сложными замками не убережёт от этого. Я в три движения восстановил целостность стены и спросил:

– Чаем напоишь?

– Конечно! – засуетилась Елена и тут же, глядя куда‑то мне за спину, всплеснула руками и воскликнула – Они вылезли! Мои лапочки! Идите к мамуле! – и ринулась обнимать своих мутантов. Видно, точно их бабка с бегемотом согрешила.

Когда мы сели чаевничать, Елена стала расспрашивать о том, что же произошло с их любимым гнездышком.

– Этот электрик был одержим бесом редкостной силы, – пояснила Глаша. – Но бесу не хватало своего носителя. Он был слаб. Точнее, пока носил его на себе, сильно ослабел. И бес достаточно долго был на диете. А тут он увидел в вас возможность. Вы сильны, здоровы, лучитесь силой, и дом полон благодати.

– Представь себе, что голодный бомж попал на склад продуктов питания?! – ввернул я со смехом.

– Да! Точно подмечено, – сказала Глаша. – А тут вы такие сладенькие. Вот он и решился на переезд. Рыба ищет, где глубже…

– Видишь ли, Елена! Вы живете в тепличных условиях и, благодаря вашей любви и миру в доме, вы достаточно хорошо защищены от внешних угроз. Но далеко не от всяких, – сказал я. – Этот упырь, рано или поздно вас расшатал бы. Если он за пару дней вас с Александром чуть не довёл до скандала, то что бы было через месяц? А через полгода Александру не захотелось бы идти домой. Потому как пребывание здесь стало бы для него невыносимым. Ну и так далее. Не хочу рассказывать

– Ой не надо! Выгнали и слава Богу!

Елена окунулась в какие‑то свои мысли и спросила:

– А он не может вернуться?

– Этот точно нет! Но их много! Просто блюдите мир между собой и помни, если тебе до сегодняшнего дня не приходилось воинствовать за себя и за своих родных, это не значит, что мир вокруг безобиден. Да! Он отражает твой внутренний мир вовне тебя и, собственно, ты имеешь то, что у тебя в сердце укоренилось. Но человек не совершенен. Может и проколоться. И вот тогда надо держаться.

– То есть, этот человек со своим бесом появился не случайно в моем доме? – взволнованно спросила Елена.

– Конечно! Ты где‑то допустила ошибку, – ответил я. – Хочешь, спроси у Глаши. Она подскажет.

– Нет! Не надо. Я буду думать сама. Мне надо во всем этом разобраться.

Мы радостно шли по скверику у Оперного театра. Смеялись и шутили. Жизнь была прекрасна. Особенно у меня. Глаша сама купила мне газировку в баночке. Вот как выглядит счастье. Я, Глаша, осень и банка газировки.